Академия и хаос
Шрифт:
— Скажите Лодовику, пусть придет сюда, — сказал Бранн и тоже встал и начал одеваться, хотя смущался сильнее, чем Клия. Натягивая брюки, он отвернулся.
— Он уже идет, — отозвался Каллусин.
Когда вошел Лодовик, двое людей и двое роботов выстроились не правильным кружком. Плассикс и Каллусин расступились, Лодовик встал между ними.
— У меня к вам есть вопрос, — заявил Бранн, не позволив Клие опередить себя. Клия шагнула ближе к нему.
— Пожалуйста, — ответил Плассикс. — Я очень люблю вопросы и с удовольствием отвечу на любой.
— У
— Верно.
— Почему же вы переметнулись на сторону его противников?
— Внешнее воздействие тончайшим образом изменило мое программирование, — ответил Лодовик. — Внутрь меня вторглась личность из далекого прошлого — вернее, расширенная и усиленная имитация этой личности — сим.
Он коротко рассказал о происшедших с ним переменах. Бранн и Клия взволнованно переглянулись.
— Так что же, Гэри Селдон приветствовал распространение этих нелегальных симов только для того, чтобы лучше понять, как думают люди? — спросила Клия.
— Частично — для этого. Всей истории я не знаю, — ответил Лодовик. — Но освобождение симов вызвало множество проблем для роботов и людей несколько десятков лет назад.
— Но теперь он… это существо… оно больше, чем сим? — растерянно спросила Клия. — Оно, наверное, как призрак… или как ангел… даже не знаю, как назвать?
— Симы представляют собой нематериальные существа, психологически весьма сходные с людьми.
— Симы? Ты говоришь о них во множественном числе?
— Существует еще один сим, носительница женского сознания. Она противостоит нам и помогает Гэри Селдону и Дэниелу. Другой сим — носитель мужского сознания, он обитает внутри меня.
— Но как они могут иметь мужской или женский пол? Лодовик растерянно моргнул — он не был уверен в том, что на этот вопрос можно дать адекватный ответ.
— Я ведь, например, выгляжу мужчиной, — в конце концов сказал он. — Хотя на самом деле это не так. Такие же различия могут существовать и между симами, хотя, честно говоря, я не так уж в этом уверен. Просто не знаю.
— Между ними нет согласия, между этими двумя симами? — спросил Бранн.
— Они непрерывно и ожесточенно спорят много лет, — ответил Лодовик.
— Тогда откуда же тебе знать, что тебя не просто изменили, а… может быть, каким-то образом извратили? — задал новый вопрос Бранн. — А вдруг Дэниел или Гэри Селдон как раз этого и хотели добиться?
— Не исключено, — кивнул Лодовик. — Эту неуверенность я разделяю с вами, людьми. Однако я обязан действовать на основании здравого смысла. У меня нет причин не верить, что в моем программировании изменилось что-то, помимо моего восприятия Трех Законов роботехники.
— А по мне — так все это жуткая, непроходимая чепуха, — выдохнула Клия. — Какие еще законы… для роботов!
— Это очень важные правила, которые регламентируют наше поведение, — пояснил Плассикс.
— Но ведь он-то что говорит? Он говорит, что для него не существует никаких правил! — покачала головой Клия.
— Из-за этого
— Честно говоря, я чувствовал бы себя гораздо спокойнее, если бы эти правила продолжали определять мое поведение, — признался Лодовик.
Клия в отчаянии развела руками.
— Все это… это такая немыслимая древность, что я никак не могу понять… — пробормотала она. — Вы мне лучше вот что скажите. Я хочу знать, что произойдет, если мы согласимся вам помочь. Роботы тогда просто уйдут, исчезнут, оставят нас в покое?
— Не совсем так, — ответил девушке Плассикс. — Мы не можем самоустраниться, не можем и позволить себе стать совершенно бесполезными. Мы обязаны перегруппироваться и найти такую ситуацию, при которой нам будет позволено исполнять какие-либо разумные обязанности до тех пор, пока не иссякнет наш запас прочности. Наше программирование таково, что обязывает нас служить людям. Поэтому мы надеемся, что нам удастся разыскать в Галактике некую зону, где люди позволят нам служить им. Наверняка такие места должны существовать.
— А если Гэри Селдон потерпит фиаско, таких мест появится множество, наверное, — осторожно проговорил Бранн. — То есть появится уйма мест, где смогут затаиться роботы.
— Не самый неразумный вывод, — похвалил Бранна, как способного ученика, Плассикс.
— Но если мы согласимся помочь вам, я хочу, чтобы нас — нас с Бранном — вы оставили в покое. Чтобы потом вы нам не служили, не помогали нам, просто убрались куда подальше от нас — и все. Дайте нам побыть людьми — самыми настоящими, обычными людьми! — Клия обернулась к Лодовику. — Ну, а ты? Ты что станешь делать потом?
Лодовик печально смотрел на Клию и Бранна. Он чувствовал, как за их беседой внимательно наблюдает Вольтер.
— Я буду несказанно рад небытию, когда оно наконец наступит для меня, — признался он. — То замешательство, которое владеет мной, та неуверенность, которую я постоянно испытываю, все это для меня — поистине непосильная ноша. — Неожиданно голос его приобрел страстность. — И зачем только люди когда-то придумали нас? — спросил он, как мог бы спросить исстрадавшийся человек. — Зачем наделили нас способностью к пониманию, желанием служить им, помогать во всем, а потом отказались от нас, отшвырнули, лишили всего, что позволяет нам делать то, что заложено в нашей природе?
— Не знаю, — сочувственно проговорила Клия. — Меня тогда на свете не было.
Она до некоторой степени понимала глубинный характер Лодовика, ощущала его, можно сказать, на вкус. В этом вкусе не было и следа металла, или электричества, или еще чего-нибудь такого — напрочь нечеловеческого, что могло бы прийти на ум в размышлениях о машине. Вкус личности Лодовика напоминал Клие изысканное кушанье, которое сунули в холодильник и которое только и ждало, чтобы его разогрели. Затем она ощутила еще нечто… бесконечно холодное и темное, пугающее — словно на язык ей разом высыпали полную ложку огненно-жгучих специй.