Акция устрашения
Шрифт:
Утро вторника, 29 июля, принесло много хлопот. И Калинин, и Листошин как опытные офицеры спецназа понимали, что Али Асханов, имея широкую сеть осведомителей, должен был перед тем, как приступить к акции, выяснить, что за спецназ объявился в регионе. Он должен был отслеживать все перемещения войсковых частей и подразделений именно сейчас. И, несмотря на достаточную интенсивность деятельности армейского корпуса, мог получить информацию о том, что отряд специального назначения скрытно рассредоточен в станице Союзной, и о том, что в мотострелковый полк, где и осел этот отряд, дополнительно прибыл десантный батальон. В результате Асханов мог отменить «мероприятия» по Аманкулу и перенести бойню в другой район или отсрочить акцию. Поэтому с утра генерал и полковник
Это немедленно стало известно Асханову.
Действия российского спецназа бывший советский полковник, как ни пытался, правильно расценить не сумел. Да и трудно было это сделать.
Находясь в своем горном штабе, Асханов долго ломал голову над тем, что означали маневры русских. Если им каким-то образом стало известно о планах главаря сепаратистов в отношении Аманкула, то спецназ должен был действовать иначе. Во-первых, установить наблюдение за усадьбой Эдаева, что, по докладам Шаида, сделано не было. Мало того, никто особо не интересовался не только Эдаевым, но и Кадаевым с Бусаловым, которым в настоящей акции предстояло во главе отрядов нанести главный удар по русскому поселку. Во-вторых, расследуя дело об исчезновении оружия после нападения на колонну майора Левитина, командир спецназовцев просто обязан был просчитать, каким путем это оружие ушло в Чечню, и взять под контроль Велийский блокпост. Что тоже не было сделано. Прапорщик Дубинин продолжал нести службу в прежнем режиме, и разведка одной из штурмовых групп, находящейся за пределами административной границы и скрывающейся в доме на окраине Верхнего Кабаша, буквально прочесывающая гребенкой местность вокруг поста, присутствия не только групп, а даже посторонних лиц не обнаруживала. Что говорило о том, что и блокпост оставался вне поля зрения загадочного спецотряда. В-третьих, зная о предстоящем нападении на Аманкул, русские не стали бы открыто подгонять к мотострелковому полку в станице Союзной десантный батальон, а затем так же открыто перебрасывать его в Учебный центр армейского корпуса, словно предупреждая Асханова: смотри, мол, Али, не суйся к нам, встретим. И отряд спецназа не покинул бы базу, уйдя куда-то на север. Опять-таки открыто, особо не маскируясь.
Чем больше оценивал Асханов сложившуюся ситуацию, тем больше склонялся к мысли, что русским ничего не известно о его замыслах.
Они явно готовили подразделения для переброски в Чечню, чтобы там организовать противодействие отрядам движения сопротивления. И к этому их принудила последняя акция в ауле Ойты! Федералы получили хорошую оплеуху и решили ответить. В Чечне. Практически готовя удар на полигоне и в степях.
Одно не давало покоя хитрому Али. Это то, что отряд спецназа появился в Союзной до нападения на колонну Левитина и сразу же после операции по захвату оружия был привлечен к поиску пропавшей колонны. Хотя… если принять во внимание давнее желание некоторых чинов из путинской администрации выловить Асханова, движения спецназа можно было объяснить. Действительно, этот отряд вполне мог иметь конкретную цель — Али Асханов. Тогда акция в Аманкуле вообще не касалась отряда, готовящегося к рейдам в Чечне! И все же какое-то чувство неуверенности не покидало Али. Что-то подсказывало руководителю всего движения сопротивления, что не следует ему лично участвовать в предстоящей аманкульской бойне. Но это нужно было его хозяевам как в Москве, так и за «бугром». Надо, чтобы Асханов засветился на фоне разгромленного российского поселка. И Али прекрасно понимал, для чего! Для того, чтобы не дать затухнуть костру войны. Войны, выгодной им, да и самому Асханову. Али получал более чем приличное вознаграждение за ту роль, которую послушно исполнял и от которой при всем своем желании отказаться не мог. Для него выход из Большой игры означал одно — смерть. А умирать бывшему советскому полковнику не хотелось. Приняв окончательное решение, Асханов вызвал на связь поочередно всех тех, на кого было возложено руководство отрядами боевиков, а также Эдаева, главное лицо в предстоящей акции, и подтвердил проведение операции против поселка Аманкул по ранее оговоренному плану, в обозначенное время.
Калинин с Листошиным находились в кабинете командира отряда «Гроза», когда сотовый телефон полковника пропищал сигналом вызова.
Генерал взглянул на друга:
— Это что еще за мышиный писк?
— Это, Сеня, не писк, это Эдаев просит связи, что сейчас очень важно.
Александр включил мобильник и тут же услышал голос Шаида:
— Я — Эдаев, у меня сообщение: только что Асханов утвердил план и сроки проведения акции в Аманкуле. Никаких изменений. Нахожусь в безопасном месте. Если есть что сказать, слушаю.
Полковник проговорил:
— Нужна личная встреча. Ты говорил с землемером насчет предложенных тебе участков?
— Нет! Я должен позвонить ему, но не звонил.
— Так позвони и отправляйся в администрацию, убедив подельников в необходимости этого визита. Встречу назначаю на 15.00! Все!
Связь отключилась.
Листошин восхищенно смотрел на Калинина:
— Тебе удалось заставить работать на себя Эдаева?
— Как видишь!
— Ну, ты молодец! Интересно, как ты развел его? На чем подцепил?
— Долго объяснять, Сень! Поедешь со мной в Аманкул?
— Конечно! Посмотрю на этого урода! Если гражданской одежонкой обеспечишь.
— Это не проблема, выбирай в шкафу что захочешь, я сюда уже весь свой походный гардероб перетащил.
Калинин тут же связался с майором ФСБ Груздевым, попросил обеспечить еще одну встречу с Эдаевым в отделе администрации. Майор ответил:
— Без проблем. Тем более оттуда ничего не убирали. Кабинеты по-прежнему оснащены необходимой аппаратурой!
— Добро! Я выезжаю не один и немедленно. Пусть дверь архива будет открыта.
— Считайте, она уже открыта.
Калинин с Листошиным тут же выехали в Аманкул и уже в одиннадцать часов находились в комнате бывшего архива. Командир бригады, осмотрев помещение, присвистнул:
— Ну, ты даешь, Саня! Серьезно крутишь бандюков, серьезно.
— А иначе с ними нельзя. На подготовительном этапе работать следует очень аккуратно. Это потом, когда заговорит оружие, не до предосторожностей будет, а сейчас надо все делать осторожно.
Эдаев, переговорив с командиром отряда русского спецназа, вернулся со двора в дом, где готовились к убытию на позиции Кадаев с Бусаловым. Прошел к городскому телефону, начал набирать номер.
Беслан спросил:
— Кому это ты звонить собрался?
— Местному землемеру. Я же говорил, что он участки возле карьера предложил. Надо ответить.
— Сдались они тебе!
Шаид положил трубку, медленно подошел к Кадаеву, взял его за подбородок, резко подняв голову:
— Ты забыл, Беслан, кто здесь старший? Тебе напомнить?
— Да ты что, Шаид?
— Какого шайтана ты обсуждаешь мои действия, когда обязан слепо повиноваться мне?
Кадаев не мог понять, с чего вдруг вспылил Шаид, но, зная бешеный нрав Эдаева и то, что тот назначен Асхановым руководителем операции по Аманкулу, резко сменил тон:
— Так я ничего! Просто сказал, зачем заниматься этими участками, когда твой дом будет полностью разрушен?
Шаид ответил:
— Да, этот дом будет разрушен, как будут зверски убиты и мои «жены»-чеченки. Лишь я должен уйти из усадьбы. Потому что мне и дальше оставаться здесь. И я обязан быть вне подозрений. Стал бы человек, знающий о скором уничтожении поселка, более того, руководитель бойни, за двое суток до штурма договариваться о скупке каких-то участков?
— Нет! Не стал бы! Но кто докажет, что ты договаривался о сделке, если землемера ждет та же участь, что и всех жителей Аманкула, — смерть?
— Умный, да? А я дурак? Землемер лишь посредник, а продавец где-то за пределами поселка. И если я соглашусь выкупить земли, то этот неизвестный продавец уже сегодня узнает об этом. А его в пятницу вечером в Аманкуле не будет! И его не ждет участь землемера. Теперь ты понял, зачем я собираюсь звонить в администрацию?
— Да, да, Шаид! Конечно! Извини за глупый вопрос.