Аконит
Шрифт:
Слова эхом отозвались в воспоминаниях. Перед глазами восстала картинка: разгневанный Кай, разбитая ваза, удар по лицу, а потом он уходит в свой кабинет и я остаюсь одна.
— И я ушла. Это всё, что знает Эльза и Лико о том дне.
— Что было дальше? — спросил Арман, когда вновь замолчала, боясь продолжить говорить.
— Ну… он же сказал не возвращаться, пока не стану нормальной, — криво улыбнувшись, ответила ему. — Все эмоции достигли пика и я взорвалась изнутри. Уйдя из дома, начала меняться. Все настоящие чувства проснулись, проснулась я и закричала, как младенец, впервые выбравшийся из утробы матери! Кажется,
«Что ты наделала, Елена?»
Я замолчала, вновь и вновь переживая то, что сделала. Момент истины, когда обнажённый волк, лежащий подо мной, осознаёт, что его предали. Осознаёт, что яд уже бежит по венам, что он уже в его сердце.
Арман подошёл и встал за спиной, положив руки на плечи. Слегка сжав их, он наклонился и прошептал на ухо:
— Скажи мне эти слова, Елена. Давай. Просто скажи, что ты умеешь делать лучше всего и сразу станет легче.
— Я умею выживать, — ответила едва слышно, понимая, что выдержала очередную проверку.
***
Было понятно, что на этом разговор не окончен, что остались вещи, которые следует обсудить, но не сейчас. Не после того, через что прошли прошлым днём.
Вернувшись в свою комнату, подготовила постель ко сну и вошла в ванную, чтобы почистить зубы. А закончив процедуры, замерла, убрав волосы и обнажив лицо. В особые дни шрам всегда казался больше, казалось, что он пульсирует, что он живой.
Как-то Арман сказал, что я счастливица. Дикие волки ядовиты, их укусы почти всегда смертельны для человека и крайне болезненны для обычных волков. Я вошла в число выживших. А шрам так выглядит и так выпирает из-за яда, оставшегося внутри. И поэтому его невероятно сложно скрыть даже с помощью грима, а пластическая операция может убить меня.
Я провела пальцами вдоль линии, а затем спустилась ниже, осторожно коснувшись другой метки. Она была тёплой, мягкой, почти шёлковой. Задумчиво постучав по ней, развернулась и выключила свет.
***
Весь остаток ночи снилась погоня. Среди болотистых лесов, наполненных влажным спёртым воздухом, зелёным туманом, светом неземных светлячков, в полной темноте, где деревья подсвечены едва очерченной кромкой новорождённого месяца, а трава под ногами словно сама по себе серебрится.
Я летала призраком, бесплотным духом, следующим за пёстрой стаей, охотящейся неизвестно на кого. В этот раз сон прервался прежде, чем увидела цель волков. Наверное, это и к лучшем. Мне не хотелось вновь чувствовать кровь на губах.
В последнее время часто думаю о том, что со мной не так. Нет сомнений — я не вполне обычный человек. Сны об охоте всегда со мной. Как и моя странная свободная вторая половина. Так кто же я такая? Шизофреничка или же во мне есть что-то особенное?
Иногда думаю о том, что я такая же, как и Лико — полукровка. Однако это невозможно. Мои родители люди, а вторая ипостась через
Были и другие вопросы. Как выжил Кай? Я всадила яд прямо в сердце, сложно было промазать. Как ему удалось побороть аконит?
Что на самом деле связывает Армана и Эльзу? Явно нечто больше, чем постель, которая осталась в далёком прошлом.
Что теперь будет со мной? А с Лико? Что ещё придумает Кай?
Что будет с моей семьёй? Знают ли они, что я жива? Думают ли обо мне?
И самый страшный вопрос — что будет, если приму неон? Я… вернусь в семью?
***
Проснувшись как от толчка, сразу выбралась из постели, накинула халат и почти выбежала из комнаты. С первого этажа доносились посторонние голоса, слышен стук молотков и шум дрели. Ремонтируют столовую. Я прямиком направилась к Лико, словно заранее зная, что он только что пришёл в себя.
— Елена, — с радостью в голосе воскликнул он, когда оказалась на пороге комнаты. — Мне снилось, что ты приходила ко мне.
В горле моментально запершило, и я вымученно улыбнулась, подходя к постели и присаживаясь на её край.
— Это был не сон. Как ты себя чувствуешь?
— Стрела была отравлена, ведь так?
— Да. Но не волнуйся, Эльза приносила лекарство. Ты уже идёшь на поправку.
Лико выглядел значительно лучше, чем я думала. Прошло меньше суток, а у него румянец играет на щеках, глаза блестят и нет той землистой бледности, что так напугала вчера. Все следы незаконченного обращения сошли и он вновь выглядит как человек. Его грудь плотно обмотана бинтами, он подсоединён к капельнице, которую вчера ночью не заметила.
А как он смотрит на меня! С такой теплотой, такой… любовью.
Страшно думать о том, где же здесь правда, ведь нам обоим так хорошо рядом друг с другом. Я взяла его за руку и переплела пальцы, слегка сжав.
— Ты спас меня.
— Разве мог поступить иначе? — тихо и почти укоряюще спросил он.
— Мой долг перед тобой растёт в геометрической прогрессии…
— Между нами никогда не будет долгов, — Лико прервал начало заготовленной речи.
Он убрал руку. В глазах мелькнуло разочарование и это вернуло меня на землю.
— Лико, то, что мы оба чувствуем — ненастоящее. Это действие метки, — заговорила мягко и убедительно, стараясь поймать его взгляд.
Вместо ответа он неожиданно резко подался вперёд, обхватив лицо руками, а затем накрыл мои губы жарким обжигающим поцелуем. Я попыталась вырваться, с гневом разорвать объятия, но самой так хотелось целовать его! Быть рядом с ним! Поддаться, проиграть в этой глупой игре, потому что это так приятно — быть любимой в ответ!
Мы не заметили, как в комнату вошёл Арман и на его возглас отпрянули как нашкодившие щенки, вытирая губы, пряча глаза.
— Чего вы смущаетесь, голубки? Жаркое примирение не должно быть таким скромным! — лукаво заговорил он.
Арман подхватил один из свободных стульев и поставил возле постели, чтобы мы все оказались достаточно близко друг от друга. Довольный великан ласково щурится, глядя на нас. Ему определённо нравится видеть то, что происходит между нами двумя.
— Однако я пришёл не ради зрелищ. Нам троим есть что обсудить.
— Да, определённо есть! — резко ответил Лико, ложась обратно на приподнятую подушку.