Аксиома подлости
Шрифт:
Дверь распахнулась, и они узнали друг друга сразу же. Илья практически не изменился – лишь слегка располнел и добавил мышечной массы. Гершкович ссутулился, почти полностью облысел, но густая поседевшая борода и огромные очки – всё те же. А его цепкий, пронзительный взгляд заставил Илью растеряться и забыть все слова, которые он подготовил.
– Ольга? – то ли спросил, то ли утвердил Максим Петрович, давая Илье возможность пройти в прихожую.
Как же он заблуждался, думая, что Учитель даже не пустит его на порог! Между ними всё та же безнадёжная пропасть жизненной мудрости, которую Илье ни за что не перепрыгнуть.
– Да.
Они
– Ты знал, что я приду?
– Сколько ей исполнилось? Должно быть двадцать семь? – Гершкович открыл бутылку ножом и достал две рюмки, – господи, молодая-то какая… Молодая-то какая девочка…
В словах Максима Петровича Илья услышал укор – дескать, довёл твой криминал сестру до могилы, а я предупреждал.
Выпили молча, не чокаясь, и без закуски. Конечно, пересказывать все события, происшедшие за восемь лет, нет никакого резона. Конечно, Илья приехал к Максиму, потому что больше нет ни одного человека в мире, которому можно было бы довериться. А значит, скинуть с плеч хотя бы часть невыносимого груза.
– Мы нашли способ вылечить Борьку, – Илья поджёг сигарету, – для этого нужно двести тысяч баксов. Мы согласились похитить дочь богатого бизнесмена и потребовать с него выкуп. Этой ночью девчонка и её приятель попытались сбежать. Оля хотела ей помешать, но девчонка убила её. Застрелила.
– Застрелила, – повторил Гершкович.
– Я только что похоронил её, на Волоколамском кладбище. Выкопал могилу и положил её туда. И всё.
Илья закрыл лицо руками. Максим Петрович налил ещё.
– Девчонка сбежала? – спросил он.
– Сбежала. Но я найду её.
– Найдёшь и убьёшь?
Их взгляды встретились. Эмоции переполняли Илью и он, опрокинув рюмку, сжал кулаки:
– Меня ничто не остановит! Понимаешь? Мне не нужны сейчас грёбаные рассуждения о судьбе и боге, ослепшем и оглохшем боге, который отобрал у меня сестру, а у Борьки – мать! Мне плевать на то, кто виноват! Я не убийца! Я вот так вот, – Илья провёл рукой по шее, – натерпелся от несправедливости вашего бога! За что мучается Борька, за какие-такие грехи? Я хочу исправить ошибку, но у меня забирают сестру! Я пойду до конца!
– Иди до конца, – Гершкович снял чайник с плиты и кинул в две кружки по щепотке зелёного чая.
– Ты… – осёкся Илья, – ты не будешь меня отговаривать?
– Зачем? – Гершкович плеснул в чашки кипятку.
– Зачем?.. Ты думаешь, что… что бог накажет убийцу Ольги? Что бы я ни делал, всё бесполезно, да?
– У бога нет других рук, кроме твоих, – заметил Гершкович.
– Так ты даже не против? – изумился Илья.
– Ольгу жаль, – вздохнул Учитель, оставив последний вопрос без ответа.
– Значит, ты не против, – Илья отбросил последние мучившие его сомнения, – для меня это очень важно. Ладно… Сам-то как?
– На пенсии уже, – Гершкович макнул печенье в чай.
…Спустя час Учитель и Ученик прощались. Ни про какие прошлые ссоры или обиды
Артур проголодался и нестерпимо хотел в туалет. Но это было лишь полбеды. Бандит, прежде чем смотаться, связал его по рукам и ногам, к тому же в качестве «охранника» приставил к нему батарею. Суставы затекли и частично онемели, со лба градом катился пот, ссадины на теле ныли, а Артур не мог даже кричать – рот-то был залеплен скотчем. Его сознание то мутнело, то нехотя возвращалось, и в эти моменты Артур понимал, что его бросили здесь умирать. Спасения ждать неоткуда – Мэй сюда не вернётся и милицию не вызовет. Как бы то ни было, умирать Артур совсем не хотел, и, собрав остатки воли, начал безнадёжную борьбу за существование. Отсутствие за стеной Ильи – единственное, что ещё придавало силы.
Он принялся шевелить руками и ногами, одновременно стараясь с помощью зубов и языка освободиться от скотча на рту. Подняться в полный рост мешала короткая связь с батареей, и поэтому Артур начал скрестись ртом о её тупой край. Скотч упорно не сдирался, а непростые узлы Ильи затягивались, вызывая резкую боль. Артур выл, мычал, стонал, обливался застилающим глаза потом. В конце концов, скотч удалось перетереть, и Артур смог отдышаться, отплеваться и устроить себе антракт.
Что же делать дальше? Кричать? Или попробовать перегрызть верёвку, связывающую с батареей? Но как Артур не изворачивался, дотянуться до неё зубами не мог, не говоря уже о том, чтобы развязать узлы на руках за спиной или на ногах. Оставалось кричать.
– Помогите! Пожар! Горим! А-а-а-а! Убивают! Насилуют!
Артур перепробовал все варианты и хотел пойти по второму кругу, но вдруг послышался звон ключей, и дверь распахнулась.
– Чего орёшь, плашкет?
Хотя у Ильи не было в руках пушки, Артур мгновенно умолк и затравленно посмотрел на вернувшегося мучителя. Значит, не бросил.
– Я умираю… – прохрипел Артур, – помоги мне.
Илья полностью развязал своего пленника. Тот попытался встать, но смог только сесть на пол, облокотившись на батарею.
– Слушай меня, плашкет, внимательно, – Илья, прежде чем начать эту беседу, много думал по пути сюда, – твоя шалашовка убила мою сестру. Фурычишь?
– Д-да, – Артур разминал суставы и приходил в себя.
– Убила и двинула. Теперь вопрос – кумекай, что она сделает.
– Не знаю, – Артур плохо соображал, и Мэй его не волновала.
– Если хочешь жить – придётся кумекать. Ну, давай, браток, включайся. Долго базарить я с тобой не собираюсь.
– Мне нужны г-гарантии, – просипел Артур.
– Гарантия одна, – Илья нервно заходил по комнате, – или ты играешь со мной, или я тебя замочу, и твоя мамочка больше никогда не увидит своего сыночка. Ты и так уже слишком много знаешь.
Этого можно и не объяснять. Выбора нет.
– Я с тобой, – Артур привстал и задвигал челюстью, – я хочу в сортир.
Илья сопроводил его до санузла. Артур подставил голову под холодную воду и напился из-под крана.
– Теперь главное, – продолжил Илья, – если ты решишь меня прокатить, будешь юлить, возбухать или попытаешься двинуть, как твоя баба, я тебя убью.