Актуальные проблемы художественного перевода и развитие казахской литературы

Жаксылыков Аслан

В 70-е годы в советском литературоведении появилось большое количество публикаций, трудов, посвященных главным образом проблемам художественного психологизма и формам психологического анализа в литературном произведении. Сейчас ясно, что эта область оказалась наиболее легитимной с идеологической точки зрения, хотя в 30-е годы она была в числе строго табуированных тем, что в 70-х она выступила в роли своего рода отдушины, куда устремились исследователи, жаждущие углубления в сферы психологии творческого сознания. Художественный психологизм на уровне эстетических явлений литературного произведения – это все же уже результат, статическая проекция того, что предшествовало на динамической фазе создания целого, когда все коммуникативные перцепции существовали в наиболее интенсивной фазе. И именно эта область уже воплощенного, реализованного в структуре произведения, оказалась наиболее привлекательной для большинства теоретиков советского

литературоведения. Она была удобна по той причине, что не требовала глубинной перестройки мышления и освоения новых методов исследования и анализа, расширения сферы данных. И эта ситуация в теории литературы, несмотря на появление отдельных интересных трудов, до сих пор преимущественно сохраняется.

Между тем в современной нейролингвистике 3 интенсивно развивается весьма продуктивная теория психологии измененных творческих состояний. Расширение этой теории и экстраполяция ее данных на смежные науки позволило бы вновь включить в литературоведение, в частности, в фольклористику, всю парадигматику архаического шаманского трансперсонализма, сказывания в особых психологически нетривиальных состояниях. До сих пор этой проблемой занимались, главным образом, философы – ритуалисты, антропологи, этнографы. Учет культуры творческих состояний в античные времена в греко-латинском мире, в разных древних восточных зонах, в мирах традиционного шаманизма, сопоставление этих психологических культур с творческими состояниями в средневековье, в эпоху Просвещения, в новое историческое время многое бы дало современной науке для более глубокого и объемного понимания духовно-психологических аспектов творческого процесса.

3

Спивак Д. Л. Лингвистика измененных состояний сознания. – Л.: Наука, 1986.

В связи с этими вопросами необходимо сделать оговорку, что труды академика М. Каратаева 4 , связанные с вопросами психологии художественного творчества, полностью соответствовали канонической методологии и не выходили за рамки интереса к проблемам, так называемого, художественного психологизма и психологического анализа.

Развитие эстетики в конце ХХ века показывает со всей ясностью, что комплекс вопросов психологии художественного творчества должен быть значительно расширен, перестроена сама методология за счет учета данных смежных наук, психологии, синэргетики, антропологии, квантовой философии, нейролингвистики. Ясно, что, так называемый художественный психологизм, в прежней интерпретации включающий в себя психологический анализ, методологически исчерпал себя по причине господствующей эмпирики и статики. Эта тема может вновь оказаться продуктивной в рамках коммуникативной поэтики и новой теории психологии творческих процессов.

4

Каратаев М. Мухтар Ауэзов. – Алма-Ата: Жазушы, 1967.

Состояние современной науки требует преодолеть непродуктивный дуалистический подход к многослойной сфере человеческого сознания, соотношению в нем рационального и иррационального, логического, дискурсивного и невербального, полевого. Иной ракурс видения этих проблем должен включать, по крайней мере, трехмерную проекцию динамических компонентов творческого процесса, а именно психологию творца, психологию эстетического восприятия и психологизм самого произведения. Более многомерное мышление могло бы включать в этот процесс и элементы психологической диахронии, а также – перспективы возможных прочтений текста и контекста, ибо это тоже скрытые актуализированные компоненты существования произведения в пространстве и времени человеческой онтологии. Опыт изучения и описания жизни и творчества выдающихся художников показывает, что необходимо включать в понятийный аппарат исследователя теорию измененных творческих состояний. Иначе трудно будет понять глубинную природу тех состояний, которые называются вдохновение, озарение, просветление, видение и т.д.

Видимо, следует учесть опыт развития феноменологической теории Э. Гуссерля, философов различных школ постмодернизма, ибо все это связано с синтетической теорией слова, тех континуумов, которые оно создает через восприятие и мышление художника. Таким образом, психология процесса художественного творчества – это необъятное поле, требующее интеграции усилий исследователей, теоретиков и историков, самых различных научных направлений, школ, культур.

Вопросы:

1. Дайте определение понятию «психология художественного творчества».

2. Дайте определение понятию «психологизм художественного произведения».

3. В чем заключается

смысл понятия «психология переводческого процесса»?

Задания:

1. Выделите дефиниции «психологизма художественного произведения» и «психологии переводческого процесса».

ПЕРЕВОД ФРАЗЕОЛОГИЗМОВ, СПЕЦИАЛЬНЫХ ТЕРМИНОВ ЭТНОЛИНГВИСТИЧЕСКОГО ПЛАНА 5

5

Опубликовано в веб-сайте КазНУ им. аль-Фараби

Казахский язык имеет чрезвычайно развитый фразеологический идиоматический фонд, который при переводе создает для исполнителя большие трудности. Как правило, с такими проблемами переводчик сталкивается при воспроизведении художественных текстов. Для настоящего времени характерна ситуация актуальности данной проблемы, ибо в казахскую литературу пришел большой отряд писателей казахских диаспор, китайской, монгольской, афганской, иранской, турецкой и т.д. В художественном языке писателей казахских диаспор встречается большое количество идиом, диалектных слов, заимствований из китайского, монгольского, уйгурского и др. языков. Фразеологизмы казахского языка нашего региона давно освоены наукой, адаптированы и представлены в словарях, в том числе в учебных пособиях.

Почти все фразеологизмы идиоматического плана трудно переводимы на другие языки, в частности, на русский. Буквальный перевод представляет либо бессмыслицу, либо набор ничего не говорящих слов. Поэтому при переводе идиом следует искать эквиваленты в другом языке именно по значению, если таковых нет, возможен перевод описательный или комментированный. Именно такие переводы мы видим в фразеологическом словаре (казахско-русском – Алма-Ата, Мектеп, 1988). Например, кк ми – буквальное значение – синие мозги, то есть бестолковый, бестолочь. Или су ми – буквальное значение – мозги из воды, то есть бестолковый, бестолочь. Или кк ала мылжын (кк ауыз), буквальное значение – пестрый болтун, то есть болтун, брехун. Кйлегі кк, тамаы то – как сыр в масле катается, кк баа – буквальное значение – синяя лягушка, так говорится про человека, который представляет из себя живые мощи. Кк етікті кез келмей, кк етіктіні кзге ілмей (так говорится о девушке, разборчивой в женихах, но в итоге оказывающейся у разбитого корыта). Кне кз – буквальное значение – старые глаза, то есть старец. Клдене сз – буквальное значение – поперечное слово, то есть лишний разговор. Кз майын тауысу – в буквальном значении – попусту тратить масло глаз, то есть кропотливо грызть гранит науки. Казахи по этому поводу могут еще сказать Инемен ды азу – то есть данный труд равносилен тому, что иголкой копать колодец. Кзді рты – буквальное значение – червь глаз, то есть объект, страстно привлекающий взор, так говорится о предмете любви (красивой девушке). Кзден блбл шу – буквальное значение – исчезать из взгляда, кануть в неизвестность, в прошлое. Кер азу – в описательном переводе – твердолобый, упрямый. Кзайым болу – в описательном переводе, состояние, когда глаза радуются долгожданной встрече с дорогим человеком. Ке олты – в буквальном значении – с широкой подмышкой, так говорится о щедром человеке. Кесіп алса ан шыпайды – в буквальном значении – отрежешь, не выйдет кровь, говорится о человеке с несокрушимым характером.

Конец ознакомительного фрагмента.