Акула пера в СССР
Шрифт:
Я обратил внимание на пальцы работяги: на фалангах виднелись характерные синие отметины.
– Бичи! – хмыкнул Глинский. – Документы профсоюзиха пролюбила, табличку – вы, горемычные… Где я теперь фамилию найду?
– Борисов, – сказал я. – Борисов его фамилия.
Герман Викторович писал про этого летчика. В небе над железнодорожным мостом через Днепр после освобождения Дубровицы он таранил немецкий бомбардировщик, не пустив его к переправе через реку, выпрыгнул с парашютом и неудачно приземлился на лесной массив. Лечился в госпитале, но
– Спасибо… – удивился Кирилл Иванович. – А ваше лицо мне знакомо… Вы из газеты, да? Белов?
– Белозор.
– А-а-а-а, тогда всё ясно. Может, имя-отчество героя тоже подскажете?
– Инициалы были И.И. Год смерти – 1944, зима, январь или февраль. Больше ничем полезен быть не могу.
– Очень, очень хорошо… Идите уже отсюда, горемычные! – взмахом руки он отправил работяг, и они, косясь на меня исподлобья, двинули куда-то в сторону выхода. Глинский повернулся ко мне:
– Ты ведь не за этим пришел?
– Да вообще-то за этим. Тут на кладбище полно военных захоронений, а еще говорят, немецкий бургомистр похоронен… Хотел с вами пообщаться, узнать, кто помогает досматривать могилы павших героев, какие организации, предприятия, инициативные граждане… Может, благодарность кому-то хотите через газету выразить?
Хорошо быть газетчиком в эпоху газет! Моя значимость в глазах Глинского выросла прямо на глазах, и он принялся разливаться соловьем, а затем провел целую экскурсию по кладбищу. Я мельком осмотрел и могилы Ваньковых-Ваньковичей, и свежие кучки песка – как раз там, где внезапно появились грунтовые воды…
Диктофон работал: может, я и вправду напишу что-то о благоустройстве кладбища. Но ключевой вопрос был другой:
– Послушайте, а вот люди из мест лишения свободы… – начальник ощутимо напрягся, когда я поднял эту тему, – это ведь благородно, вы помогаете им адаптироваться, занять свое место в обществе, реализовать право на труд… Многие боятся брать таких на работу, а вы – нет?
Под таким углом он о сидельцах в бригаде РКО, видимо, не думал и тут же приободрился.
– Это Большаков, Вася. Василий Федорович. Он к ним подход знает, он бригадиром работает, они у него по струнке ходят! Вон, красавец, внушение делает… Завтра у нас двое похорон запланированы.
Я посмотрел в указанном направлении. Тучный молодой парень, не старше меня, по-своему красивый, со сросшимися густыми бровями – почти как у Брежнева – и крупным носом. Выглядел солидно, как настоящий начальник.
– И где же кадры берете, что с таким сложным контингентом справиться могут?
– Так всё партия, она, родная! Его из райкома рекомендовали, говорят, ответственный, с лидерскими качествами, рекомендовали на руководящую должность! И я так скажу – трудоголик! Если днем закончить не успевают – ночью остаются. Там подкрасить, тут подгрести, подкопать… Отличные работники, под правильным руководителем –
Эх, Кирилл Иванович, Кирилл Иванович… Наивный вы человек.
– А здесь кого хоронить будут? – мы уже шли в обратную сторону, к выходу, когда проходили мимо свежих могил у ограды, которые только-только закончили копать РКО-шники.
– Сивуха, Максим Олегович, бывший директор завода «Термопласт». Сегодня часам к семи соберется народу – тьма! Ну и бабуля какая-то, из Залинейного микрорайона, не помню фамилию…
Я только кивнул и подумал, что ночью мне сегодня дома спать не придется.
Рабочие штаны, кеды, брезентовая штормовка, перчатки, шапка – ночи нынче холодные… Всё необходимое я выкладывал на кровать, готовясь к ночной вылазке. Может быть, я всю ночь просижу на кладбище, как придурок, и подхватить простуду или воспаление легких будет настоящим подарком судьбы. В рюкзак отправилась маленькая фляжка коньяка, моток веревки, в карманы – диктофон, кастет и складной нож.
В эпоху смартфонов я бы еще и на видео что-то поснимать попытался, но здесь видеокамера – это из разряда фантастики. За сборами меня и застала Таисия.
– Гера! Ты дома? – я не слышал, как она входила в калитку. – Ничего, что я без приглашения?
– Заходи-заходи! Вообще – можешь не спрашивать, когда угодно. Просто убегаю сейчас… – я разрывался между жгучим желанием разобраться с кладбищенским делом, довести такое многообещающее приключение до конца и возможностью побыть с Тасей еще какое-то время.
– А куда? – она склонила голову набок. А потом спохватилась и всплеснула руками: – Ой, прости, я лезу не в свое дело?
Очень изящно у нее это получается! Я даже залюбовался на секунду, а потом подошел, обнял и вдохнул чистый запах ее волос:
– Хочешь – скажу куда? Страшное дело, ей-богу! Но интересно, сил никаких нет. Никогда не прощу себе, если не разберусь до конца.
Она посерьезнела:
– Нет, тогда не надо. Ты, главное, как вернешься – сразу ко мне зайди. Чтобы я не волновалась! Даже если это будет поздно ночью.
– Я, может, сразу на работу…
– Отговорки не принимаются! Я должна первая узнать, что мой мужчина вернулся с победой и принес голову дракона!
– Твой мужчина? – мои руки уже жили собственной жизнью, и тело Таси явно отзывалось на ласку. – А ты, выходит, моя женщина?
– Ты что, против? Хм… Кажется – за! Всё, на этом всё, Гера! – Она отстранилась, слегка растрепанная, запыхавшаяся и до невозможности притягательная. – Дети ждут… Я вообще-то к тебе зашла, чтобы в баню напроситься с девчатами!
– Вот ключ от дома, вот – от бани, полотенца чистые – вот в этом шкафу…
– А код от сейфа? – хихикнула Тася.
– Сейфа нет, все деньги – в верхнем ящике стола, он ключом от шкафа открывается! – ответил ей в тон я. – А вот это твое «всё» – это насовсем всё, или как?