Акула. Отстрел воров
Шрифт:
— Майданник ещё здесь?
— Ждёт.
— Давай.
Бывший дежурный дремал на скамейке у паспортного стола. Услышав шаги, встрепенулся, встал, и расправил пальто. Грязный, заросший, опухший. Зубов почти не осталось, на щеке — ссадина, под глазом — старый «синяк». Неожиданно Акулов его вспомнил. Фамилия ничего не говорила, но лицо всплыло в памяти. Действительно, работал когда-то. И Майданник Андрея узнал. Протянул трясущуюся руку:
— Здоров! Я тебя помню! Ты только начинал, когда меня вышвырнули.
Улыбка Майданника была жалкой. Пожимая его корявую ладонь, Андрей
— А говорили, что ты сидишь.
— Убежал.
Оставалось поражаться осведомлённости полубомжа. Впрочем, ничего удивительного, в отделении Майданник был частым гостем.
Прапорщик кашлянул:
— Ну, я вас оставлю, не буду мешать. Разговаривайте…
Ушёл. Майданник сел на скамейку, Акулов остался стоять.
— Кирилл просил позвонить своему брату, Ивану. Сказать, что его посадили, но он не раскололся, все взял на себя.
— Какой телефон?
Майданник продиктовал. Андрей записал цифры в блокнот. Адрес был неизвестен, как не было до сих пор известным и то, что у задержанного имеется какой-то брательник. Папаша-алкоголик о нем не обмолвился; может быть, не родной?
— Что-нибудь ещё он говорил?
— Ничего интересного. Да мне и не с руки было спрашивать.
— Понимаю, — Акулов повторил цифры. — Все правильно?
— Да. Это в пригороде где-то, в Сосновке. У меня там когда-то баба жила.
— Спасибо, — просто так уйти было неудобно. Андрей помедлил, думая, как поступить, и экс-дежурный сам пришёл ему на помощь:
— Червончиком не богат?
В бумажнике Андрея были только пятьдесят рублей одной купюрой и талоны на бензин. Майданник сдачи не даст…
Акулов протянул ему полтинник.
— О! Благодарствую, — банкнота исчезла в кармане пальто. — А может?.. Я быстро сгоняю, а?
Намёк был понят. Акулов отрицательно покачал головой:
— Как-нибудь в другой раз.
Потоптался, не зная, что можно пожелать опустившемуся человеку, пожал руку и пошёл, не оглядываясь.
Ждать до десяти или одиннадцати часов, когда в отделение должна была приехать Тростинкина, Акулов не стал. Пускай сама разбирается с Кулебякиным, если надо — местные ребята помогут. А он появится позже, с информацией об Иване.
Был соблазн заехать домой и подремать часок в своей кровати, но он подумал, что наверняка не услышит будильник, и повернул к РУВД.
Сонный милиционер открыл ворота. Двор управления был почти пуст, и Акулов выбрал удобное место для своей «восьмёрки». Большое начальство регулярно запрещало сотрудникам парковать здесь личный автотранспорт, расчерчивало на асфальте прямоугольники с номерами машин, составляло какие-то списки. Покойный Иван Тимофеевич Сиволапов отдавал этому делу много сил. После его гибели активность по данному направлению сошла на нет, но снова возобновилось, как только появился Кашпировский. Наверное, это было первое, чем он занялся, приняв должность. Акулов ни в каких автомобильных списках не значился и спрашивать разрешения на парковку не собирался. Во-первых, это казалось ему просто глупым. Во-вторых, немалую часть двора занимали иномарки, принадлежащие неизвестно кому, уж точно — не работникам управления, и несколько передвижных торговых лотков с рекламой мороженого, пельменей и чебуреков. Как-то раз опера из 13-го отделения просили одну такую тележку, чтобы замаскироваться для наблюдения за точкой наркоторговцев, но Кашпировский им показал дулю и сказал, что торговое оборудование хранится в РУВД исключительно для того, чтобы его не разворовали на улице. Как и роскошные автомашины, самая дешёвая из которых стоила тысяч тридцать зелёными. Такая вот своеобразная профилактика преступлений.
Стоило войти в кабинет, как прозвонил телефон. Андрей решил, что это — Маша, но в трубке прозвучал незнакомый женский голос.
— Простите, Андрея Витальевича можно услышать?
— Это я.
— Вас беспокоит жена… — девушка назвала фамилию, которую Андрей не сразу вспомнил. — Скажите… Вы Сашу арестовали, да?
Казалось, что вопрос задаётся с надеждой.
— Нет. А почему вы так решили?
— Он пропал. Я нашла вашу визитную карточку. Он оставил её, когда приходил позавчера.
— Простите, а… на работе?
— Я разговаривала с Ларисой Валерьевной. Она мне, по-моему, врёт. Говорит, что приехала вчера вечером, а Саши нет.. А перед этим говорила, что он ушёл в магазин. Зачем она мне врала? — девушка всхлипнула.
Акулов не очень-то понял, кто с кем сколько раз перезванивался, но не стал уточнять. Сказал:
— Подождите, — и снял трубку внутреннего телефона.
— Дежурный.
— Коля, посмотри, пожалуйста, у нас нигде не задерживался такой Александр…
— Нигде, — сообщил дежурный через минуту и прервал связь.
— Я все слышала, — сказала девушка голосом, в котором угасла надежда. — А вы… Вы меня не обманываете?
— Не обманываю.
Акулову хотелось сказать, что ещё прошло слишком мало времени для того, чтобы волноваться всерьёз. Мало ли, какие обстоятельства у человека? Один его знакомый, в прошлом мент, ушёл из дома за хлебом и вернулся только через неделю. Жена всех на уши поставила, а он, оказывается, возле булочной встретил друзей, которые собрались на рыбалку, выпил с ними и упросил взять с собой. Из алкогольного коматоза вышел только на острове, глядя, как удаляется за горизонт катер. Средств мобильной связи в ту пору не существовало, и пришлось ждать, пока катер не вернётся за ними — через семь дней, как и было условлено.
Хотелось сказать, но язык не повернулся. Он как-то сразу понял, проникся тем, что с администратором ФОК случилась беда. Вот только её сейчас и не хватало…
— Когда вы Сашу последний раз видели?
— Видела позавчера. Он вечером забегал буквально на пару минут, принёс нам продукты. А вчера мы разговаривали по телефону. Он сам позвонил, часов в пять. Сказал, что обязательно придёт. Я попросила его купить лекарство для ребёнка — самой-то мне из дома не выйти. Понимаете? Он обязательно должен был придти! Я уже все больницы обзвонила, «скорую помощь»… А Лариса Валерьевна врёт. Я уже просто не знаю, кому можно верить!