Аларика

Шнейдер Наталья

— Ты — тот, кому я верю… во всем. Кого люблю. Остальное не имеет значения. — Смущенно улыбнулась. — Странно… надо бы пользоваться моментом — а я не хочу расспрашивать ни о чем. Разве что…

— Я люблю тебя.

Я кивнула, прижалась к нему. Все остальное не имеет значения.

На следующий день, переделав все дела, я нашла в кладовой остатки рассохшейся бочки. Судя по тому, что он ее осталось едва ли половина — остальные доски уже пустили в дело — чинить бочку никто не собирался, а значит, можно было позаимствовать деревяшку под мишень. Боюсь, что первым услышанным возвращающимися

мужчинами была площадная брань. Ну как тут не ругаться — если треть брошенных ножей прилетает мимо цели? А до болезни я попадала девять из десяти.

С четверть часа Тай наблюдал над моими потугами, потом поинтересовался:

— Там, где ты взяла эту доску, еще остались?

— Да сколько угодно, — я в очередной раз откинула со лба лезущие в глаза волосы. — А зачем?

— Мечи вырежу. Только надо положить выпрямляться.

— С мечами будет еще хуже — предрекла я. — Эти хоть легкие.

Проглотила готовое вырваться — снова мимо! — ругательство, подобрала нож, уселась прямо на пол. Хватит, надоело позориться. Завтра снова попробую.

— Не надо ничего вырезать, — вмешался Ортон, — У меня есть пара. Не смог выбросить. Принести?

— Нет!

— Да. — Одновременно со мной сказал Тайрон.

Я застонала. Начинается… А не изобразить ли обморок? Хотя все равно не отвяжется. И будет прав, что самое обидное. Хоть и говорят, что дальше до столицы дороги спокойные — но всякое может случиться.

Ортон вернулся с парой деревянных клинков. Тай взвесил их в руках, протянул мне один:

— Поднимайся.

Я нарочито медленно встала. В сотый раз отбросила челку с глаз.

— Да завяжи ты их, — бросил эльф.

— Коротки еще — чтобы завязывать. — Я демонстративно собрала жиденький «хвостик» на затылке. Добрая половина прядей тут же вылезла обратно, упала на уши, прикрыла лоб.

— Да не так… Под повязку. У тебя вроде где-то была косынка.

Я изумленно воззрилась на эльфа. Как все просто, оказывается! Правильно, когда всю жизнь носишь косу, как-то привыкаешь к гребням, лентам и заколкам. Вот и не получается додуматься до простейших вещей.

Как я и предрекала, с мечами вышло еще хуже. После того, как клинок в третий раз вылетел из рук, Тайрон, смилостивился:

— Ладно, все понятно. Подождем пару дней, пока слабость пройдет. Но прежде, чем снова выйдем в дорогу, навык нужно восстановить.

Я мрачно кивнула. Понятно, что надо. Но вот сколько времени это займет?

Тай обернулся к Ортону, который все это время наблюдал за нами с откровенным любопытством:

— Не хочешь размяться?

— Знаешь ведь — не могу.

— Не можешь убивать. Держать в руках оружие Лазар не запрещает.

Было видно, как жрец колеблется. Наконец он кивнул, бережно принял меч. Какое-то время мужчины настороженно изучали друг друга. А потом — я даже не успела заметить, кто первый начал движение. Просто на месте двух неподвижных противников вдруг оказался вихрь, в котором невозможно было разглядеть, где кто. Я изумленно присвистнула. Этот человек двадцать лет не брал в руки оружие. Каким же бойцом он был в те времена? Дар… как ни крути — от него не убежать.

Схватка на миг прервалась.

— Задел, —

сказал Ортон, потирая бок. — Еще?

— Давай.

— До пяти?

— Согласен.

Снова взлетели клинки.

Я наблюдала за ними, отчетливо ощущая, как внутри, мешаясь с восхищением, растет страх. Они оба были не просто опасны — смертоносны. И обоим нравился поединок. Пусть дружеский, но… слишком уж он походил на реальность. То, от чего меня каждый раз трясло — для них было обыденностью, или, того хуже, развлечением. Не понять мне этих мужских игр. Никогда не понять.

Наконец, мужчины остановились. Ортон тяжело дышал. Тайрон… тот, похоже, даже не вспотел.

— Очень хорошо, — сказал он. — Не знал бы, сколько лет не брал в руки оружие — не поверил бы. Не зря ты был лучшим…

— Брось, — отмахнулся Ортон. — Было бы все взаправду — был бы я трупом. Даже зацепить не смог. Раньше тебе не удавалось так легко отделаться.

— Ну, так я все это время без дела не сидел, — пожал плечами Тай. Вернул меч с легким поклоном.

Жрец поклонился куда ниже.

— Благодарю. Доброй ночи.

Когда мы остались одни, я спросила:

— В академии… ты сказал, что Ортон был лучшим… Но ни один человек не может сравняться с тобой — хотя бы потому, что у человека не может быть столько времени для того, чтобы…

Тай улыбнулся:

— Я старался особо не выделяться. Обычно получалось.

— А кто был вторым?

— Твой отец. Фехтовал он чуть хуже… зато там, где дело касалось магии, ему не было равных. — Эльф внимательно посмотрел на меня: — Рассказать о нем?

Я покачала головой:

— Пока нет. Не могу. Все время пытаюсь вспомнить, какие они были — отец, мама — живые, веселые, любящие, — голос дрогнул, пришлось на миг замолчать. — Но вспоминается — совсем другое. Как они… Как их убивали. — Заметила движение Тайрона, отстранилась — Не надо. Иначе заплачу. Сейчас пройдет… Когда-нибудь… когда я смогу вспомнить, расскажешь?

— Расскажу.

15

Неделя промелькнула как один день — и пришла пора уходить. Мы не торопясь шли по улице. Все то время, что мы провели в храме, я старалась не думать о том, что творится за его стенами. Обычная трусость. И сейчас было страшно смотреть по сторонам. Я все же заставила себя оглядеться. С виду — деревня, как деревня. Тела с улиц давно убрали, ветер унес запах смерти. Тихие, залитые солнцем дворы. Слишком тихие. Не было вездесущей ребятни, с криками носящейся по улице. Не видно было баб, остановившихся поболтать у колодца. Тишина — только треск цикад в траве. Даже собак не слышно.

— Сколько осталось? — спросила я.

Ортон, вышедший проводить нас до околицы, ответил:

— Десять семей из четырех дюжин дворов. Из них пятеро детей.

Я прикрыла глаза. Не думать. Ничего уже не исправишь. Никого не вернуть. Не думать…

— Мужики поговаривают, что место проклято — нужно уходить. А куда пойдут — сами не знают. Зараза, похоже, с юга пришла, с купцами — что там творится теперь, никому не ведомо. И куда дальше двинется…

— Как бы до столицы не добралась, — заметил Тайрон.