Алая аура протопарторга
Шрифт:
– Ну, слава Богу, живой! – блуждая воспаленным взором, зашептал он. – Как долбануло – ну, думаю, все… Аминь Коляну!.. Как же ты уберегся – не пойму…
– Да мы ж не в «Ограбанке» заседали, – пояснил Николай, тоже понизив голос. – На частной квартире…
Генерал оторопело взглянул на полковника – и желтоватые глаза его внезапно остекленели, обессмыслились…
– А-а… – с уважением протянул он. – Вон оно что… А мне доложили – в «Ограбанке»…
Глава 11
Порфирий, пятьдесят шесть лет, партиарх
Партиарх Лыцкий Порфирий
– Дидим!.. – позвал он, подавая звук несколько в нос.
Вошел заранее испуганный комсобогомолец – ясноглазый седенький старичок хрупкого сложения. По возрасту ему давно полагалось выбыть из коммунистического союза богобоязненной молодежи, но Партиарх полагал, что преклонные лета членству не помеха. Была бы душа молода.
– Ну в чем дело, Дидим?.. – Глава Лыцких Чудотворцев с отвращением шевельнул развернутый перед ним на столе свежий номер «Ведуна», официального органа Лиги Колдунов Баклужино. – Я же просил не кропить и не крестить… Пришла газета заряженная, заговоренная – значит такой ее и подавай.
Старичок задохнулся, всплеснул черными рукавами рясы.
– Да вот честное сталинское, не кропил и не крестил!.. – побожился он всуе. – Может, на таможне кто…
– На таможне?.. – Партиарх нахмурился, подумал. – Ладно, иди, разберемся… Да скажи, чтобы выговор тебе записали…
Старичок-комсобогомолец с отчетливым позвоночным хрустом махнул поясной поклон и, переведя дух, выпорхнул из кельи.
Как и всякий опытный политик, Партиарх Лыцкий Порфирий исповедовал старое правило: карать немедленно – и только невиновных. Виновные – они ведь никуда не денутся, придет со временем и их черед. Не век же им быть виновными-то…
Партиарх вздохнул и вновь занялся вражеской прессой – проглядел заголовки. «БАКЛУЖИНО ГОТОВИТСЯ К ВСТРЕЧЕ ВЫСОКИХ ГОСТЕЙ…» Ладно, пусть готовится… Так, а это что? «НОВЫЕ ПОДРОБНОСТИ ЧУМАХЛИНСКОЙ ТРАГЕДИИ…» Вот поганцы!.. Так и норовят под крылатые ракеты подвести!..
Стекла заныли – очередное звено американских самолетов вторглось в воздушное пространство Лыцка… Партиарх лишь досадливо повел бровью и приступил ко второй странице. Хм… «ТЕЛЕГА СТАРАЯ, КОЛЕСА ГНУТЫЕ…» Это о чем же?.. «Сбежавшее колесо президентского лимузина ловили всем миром…» Игриво, игриво…
Вот, мол, мы какие нехристи смелые – даже своего Президента покусываем…
И реклама, реклама… Добрая половина газеты – сплошь из одной рекламы. «ФИРМА „ДИСКОМФОРТЪ“ РЕАЛИЗУЕТ КРУПНЫЕ ПАРТИИ САХАРА. КРАДЕНЫЙ – СЛАЩЕ…» Совсем обнаглели!..
Об одном лишь беглом протопарторге – ни полслова…
Порфирий отложил газету и задумался.
Итак, верный друг и соратник, провались он пропадом, почуял беду и сообразил, что во вражеском логове куда меньше опасности, нежели в дружеском. Политической слепотой Африкан отличался всегда, но вот малодушия Порфирий от него, признаться, не ждал. Ну как это – взять и сбежать? Неужели протопарторг сам не понимает, насколько в данный момент его трагическая гибель необходима Лыцку?.. Видимо, не понимает. Не желает понять!..
Ведь если разобраться: кто виноват во всей этой заварухе? Кто раздул в средствах массовой информации заурядную пьяную драку лыцких механизаторов с баклужинскими до размеров танкового сражения у хутора Упырники? Кто обещал уничтожить в воздухе специальную комиссию ООН? Кого объявили на днях политическим террористом? По ком плачет международный суд в Гааге? Из-за чьих проделок вот уже вторую неделю воют над Лыцком турбины американских штурмовиков? Из-за кого все это?..
Из-за Порфирия, что ли?! Да нет, не из-за Порфирия… Из-за тебя, дорогой товарищ Африкан!..
Даже если допустить, что ты и впрямь баклужинский шпион, – кого это оправдывает?.. Раз уж на то пошло, все самые неистовые и крикливые члены любой партии наверняка внедрены в нее врагами – на предмет раскола и хулиганских выходок… И ничего – втянулись, работают. Не хуже других…
В свое время нарком инквизиции митрозамполит Питирим представил Порфирию подробнейшую информацию об Африкане. Среди прочих сведений там фигурировали и отроческая дружба с Портнягиным, и сомнительный взлом краеведческого музея, и откровенно подстроенный побег из камеры предварительного заключения… Тем не менее Партиарх счел возможным ввести Африкана в Политбюро и приобщить к лику Лыцких Чудотворцев. Ну, подумаешь, шпион!.. Значит, золото, а не работник! Это свои – лодыри, а вражеский агент будет пахать день и ночь, лишь бы подозрений не навлечь…
Ну, не без греха, конечно… Бывает, передаст за кордон кое-какие секретные материалы – так ведь их же все равно не используют… Случая еще не было, чтобы использовали!.. Вон Рихард Зорге прямым текстом передавал, когда война начнется. Много его послушали?.. А Шелленберг!.. Все данные выложил фюреру – как на блюдечке, чуть ли не на пальцах доказал: нельзя на СССР нападать… И что в результате?.. А ведь это Зорге! Это Шелленберг! Что уж тогда говорить о разведчиках поплоше! Да их донесений вообще не читают – недосуг…
Короче, шпион, не шпион – какая разница? Главное – что в тот момент протопарторг идеально соответствовал роли политического отморозка… Во-первых, можно было спихнуть на него при случае грехи любой тяжести, а во-вторых, все прочие Чудотворцы смотрелись бы рядом с космобородым, звероподобным Африканом чуть ли не европейцами.
«Да нехай себе шпионит! – решил Порфирий. – Зато рыло, рыло какое!..»
В ту пору Партиарх и представить не мог всех последствий злосчастного своего решения… Хотя с протопарторгом-то он как раз не промахнулся – протопарторг повел себя прекрасно: порол кровожадную чушь с высоких трибун и яростно призывал всех к беспощадной борьбе не с тем, так с этим… Ошибка Партиарха была в другом, вечная роковая ошибка политических деятелей… Как это ни прискорбно, но Порфирий недооценил идиотизм народных масс. Народные массы пошли за Африканом…
Трудно сказать почему, но каждому из нас в глубине души непременно хочется быть посаженным, расстрелянным, пораженным в правах до седьмого колена. Смутное это желание мы называем обычно стремлением к порядку и социальной справедливости… Да, говорим мы себе, меня прижмут. А может, и не прижмут. Но уж соседа прижмут наверняка… Ностальгия – не иначе. Тоска по утраченному пещерному раю. Безбожники-антропологи спорят по сей день о том, где возник человек… Видимо, все-таки в исправительно-трудовой колонии.