Альберт Эйнштейн
Шрифт:
Выслушав внимательно все, что было ему рассказано, Эйнштейн наморщил лоб. Слабая улыбка мелькнула на его губах. Он сказал:
— Ваш рассказ был поистине вдохновляющим. От него кружится голова. Но я хотел бы внести в эту цепочку смелых гипотез и проектов одно существенное дополнение. Было бы замечательно, если бы удалось посадить в вашу сверхдальнюю ракету комитет по расследованию антиамериканской деятельности in corpora и отправить его на туманность Андромеды. Однако при непременном условии, что билет будет взят только «туда», но ни в коем случае не «обратно»!
Газеты принесли известие о трагических событиях, разыгравшихся на Тихом океане: американские военные власти устроили очередное испытание своих бомб в районе островов Эниветок и Бикини. По-гангстерски, в нарушение всех правовых норм, обосновавшись
То, о чем предупреждал Альберт Эйнштейн — «радиоактивное отравление атмосферы», — претворилось в грозную реальность. Поступавшие с Маршалльских островов новые и новые сведения дорисовывали все более зловещую картину преступления, равного которому не было в истории человечества. Метеорологи американской военной службы, оказывается, за несколько часов до начала «эксперимента» предупреждали о том, что ветер западного направления был бы опасен для людей, находящихся на атолле Эниветок. Восточный ветер угрожал бы донести радиоактивную пыль до островов Ронгелап и Ронгерик. Ветер с юга должен был задеть острова Кваджалейн и Утирик, Перед самым взрывом ветер дул на северо-восток, но это не заставило организаторов приостановить испытание! Ветер сместился затем внезапно к югу и превратился в юго-восточный. Облака радиоактивной пыли понеслись к густонаселенным островам, и на некоторых участках атолла Ронгерик люди получили по 200 рентгенов (единиц) излучения, В других, к счастью пустынных, местах радиоактивная доза достигла смертельного уровня — 500 и даже 1 000 рентгенов. «Если бы, — гласило еще одно сообщение, — ветер повернул чуть-чуть дальше на юг, все люди, находившиеся на островах Элиджинау, Ронгелап и Ронгерик, погибли бы от излучения…»
Острова, о которых идет речь, были расположены в 160, 200 и 400 километрах от точки взрыва!
Пожелав познакомиться на месте с обстановкой «происшествия», председатель Атомной комиссии Соединенных Штатов мистер Страусе вылетел на самолете в район Маршалльских островов. Через несколько дней он вернулся в Вашингтон. Обступившей его толпе репортеров было предложено собраться на пресс-конференцию. Конференция состоялась на следующий день. «О'кэй! — сказал мистер Страусе. — Все обошлось благополучно. Мощность взрыва превзошла намеченную только в два раза. Я посетил заболевших туземцев на островах Ронгелап и Утирик. Они чувствуют себя неплохо. У них счастливый и довольный вид. Вероятно(!), их телесные повреждения носят поверхностный характер… Так как они не нуждались в деньгах, я подарил им десять свиней!»
Журналист, посетивший в эти дни Эйнштейна, и показавший ему номер газеты с нашумевшим интервью, задал вопрос по поводу испытаний в Бикини.
— Спросите об этом одиннадцатую свинью, — последовал ответ.
9
14 марта 1954 года мир отметил 75-летие Альберта Эйнштейна. В ответ на поздравление Американского комитета в защиту демократических прав он направил письмо со словами благодарности. К письму была сделана приписка:
«Те, кто ведет Америку к реакционной диктатуре, стремятся запугать и заткнуть рот всем, кто противится этому».
«Будем
«Необходимо оказывать всяческую помощь тем, кто нуждается в защите от инквизиции, кто отказывается давать показания и кто материально пострадал от инквизиции…»
Еще в одном послании — к обществу американских юристов — он писал:
«Права человека начертаны не на небесах, и борьба за эти права ведется тоже не на небе, а здесь, на земле… Запугивание коммунизмом привело к действиям, выставляющим нашу страну в смешном и отталкивающем виде. Как долго еще будем мы терпеть это положение? Как долго будет дозволено политикам, алчно стремящимся к власти, извлекать выгоды из этого положения?..»
Тогда же, узнав о преследовании, рабочего-коммуниста, корреспондента нью-йоркской газеты «Дейли Уоркер» Левенфельса, Эйнштейн послал ему письмо с выражением благодарности за присылку книги стихов. «Спасибо Вам за стихи», — говорилось в письме. — Когда Вы их творили, вероятно, Вам было легче переносить все то злое, что нынешняя история в американской общественной жизни причинила Вам…» Реакция обрушила на Левенфельса и других коммунистов драконовский «закон Смита». Их бросили в тюрьму. Эйнштейн направил новое письмо жене поэта-коммуниста. «Дорогая миссис Левенфельс! Меня глубоко взволновала и огорчила судьба Вашего мужа… Я считаю, что никто не должен быть наказуем за свои убеждения и за высказывание их вслух. Примите мое сочувствие. Ваш Альберт Эйнштейн».
«Сенатор из Висконсина» не замедлил откликнуться на все эти заявления. Лица, искушенные в приемах и обычаях маккартистской шайки, были встревожены процедурой, разыгранной на одном из заседаний комиссии в марте 1954 года. Представший перед Маккарти «бывший коммунист» Питер А. Грегис «показал под присягой», что в 1945 году он послал 21 доллар Эйнштейну для передачи Американскому комитету сторонников испанской свободы.
Грегис заявил, что, «рассматривая события в ретроспективном плане, он приходит к выводу, что Эйнштейн связан с подрывными организациями в этой стране». Итог «показаниям» Грегиса подвел сам господин Маккарти, высказавшийся в том духе, что «всякий, кто ведет себя так, как д-р Эйнштейн, есть враг Америки… С ним надо поступать так, как с каждым коммунистическим советчиком, который когда-либо появлялся перед нашим комитетом!»
Журнал «Рипортер» обратился по этому поводу к Эйнштейну с просьбой выразить свое отношение к новому приступу маккартистской свистопляски и к последствиям, которые она может иметь лично для него. Эйнштейн ответил: «Вместо того чтобы пытаться проанализировать эту проблему, я хочу выразить мои чувства несколькими словами: если бы я вновь был молодым и должен был бы решить, как построить свою жизнь, я не пытался бы стать ученым. Я скорее избрал бы специальность водопроводчика в надежде обрести ту скромную степень независимости, которую можно найти при нынешних обстоятельствах». Физик Артур Тауб из Иллинойса, не удовлетворенный этим ответом, спросил Эйнштейна: не является ли подобная позиция капитуляцией перед трудностями, отказом от борьбы, отказом от научного прогресса? Эйнштейн тотчас направил Таубу ответное письмо: «Вы полностью не поняли смысла моего замечания. Я хотел лишь сказать, что действия тех невежд, которые используют свою силу для террора, направленного против интеллигенции, не должны остаться без отпора… Спиноза следовал этому правилу, когда он отказался от профессорской кафедры в Гейдельберге и (в отличие от Гегеля) решил зарабатывать свой хлеб, не изменяя свободе своего духа…»
Но, заглушая бессильную злобу врагов, звучали все громче голоса друзей, голоса идущего вперед человечества.
В один из погожих осенних дней — это был в год, когда бешенство «холодной войны» приближалось к апогею, — в доме на Мерсер-стрит, 112 зазвенел телефонный звонок: «Мистер Эйнштейн? Вас вызывает Вашингтон». Ответом было сначала растерянное молчание, потом телефонистка услышала фразу на незнакомом ей языке, фразу, произнесенную стариковским голосом, в котором слышались отчаяние и тревога: «Вашингтон? Herrgott, was ist da jetzt wieder los!» («Господи боже, что там еще опять стряслось!»). Но тревога на этот раз была напрасной. Телефонный звонок извещал, что премьер-министр молодого индийского государства Джавахарлал Неру, совершавший в эти дни поездку по Америке, хочет повидать Альберта Эйнштейна. Через немного часов они уже беседовали дружески в саду перед домом на Мерсер-стрит. Эйнштейн вспомнил свое посещение Индии в двадцать втором году, свою дружбу с Тагором и с индийскими физиками, среди которых так много замечательных имен.