Алехин

Шабуров Юрий Николаевич

«Шахматный клуб работал четыре раза в неделю с шести часов вечера до двенадцати часов ночи, — вспоминал в 1961 году гроссмейстер Григорий Яковлевич Левенфиш, получивший звание мастера в 1912 году. — Вплоть до 1914 года я был постоянным партнером Алехина. Много десятков легких партий мы сыграли с ним. Такого интересного партнера, как Алехин, я не встречал за всю свою жизнь. Играл Алехин с большим нервным напряжением, беспрерывно курил, все время дергал прядь волос, ерзал на стуле. Но это напряжение удивительным образом стимулировало работу мозга. Богатство идей в творчестве Алехина общеизвестно. В легких, неответственных партиях оно проявлялось, мне кажется, еще ярче. Исключительную изобретательность Алехин показывал при ведении

атаки… На мой взгляд, Алехин является феноменом, единственным в истории шахмат.

Перевес в наших встречах был на стороне Алехина. Малейшее ослабление моего внимания влекло за собой тактическую выдумку моего партнера, и исход партии не вызывал сомнений. Алехин обладал феноменальной шахматной памятью. Он мог восстановить полностью партию, игранную много лет назад. Но не менее удивляла его рассеянность. Много раз он оставлял в клубе ценный портсигар с застежкой из крупного изумруда. Через два дня мы приходили в клуб, садились за доску. Появлялся официант и как ни в чем не бывало вручал Алехину портсигар. Алехин вежливо благодарил».

Уже в ту пору у Александра Алехина появилось множество поклонников, восхищавшихся его талантом. Среди них особенно выделялся Николай Мешков, сын преуспевающего купца из Старого Оскола. Неистово полюбивший шахматы, Николай боготворил Алехина. А познакомились они еще в 1904 году в имении Александра Ивановича Алехина «Красная долина», находившемся в Землянском уезде Воронежской губернии, а ныне Касторненском районе Курской области. Туда семья Алехиных приезжала на отдых почти каждое лето.

В тот год к владельцу поместья прибыл купец Сергей Мешков, арендовавший у Алехина земли под сахарную свеклу. С ним находился и сын его — Николай. Он был одногодком с Алексеем Алехиным. Вскоре выяснилось, что тот и другой, а также младший брат Алексея — Александр имеют общее увлечение — шахматы.

Поначалу Николай больше общался с Алексеем, и не только за шахматной доской, где постоянно проигрывал, но и в удалых молодежных развлечениях: вихрем на тройке вороных носились по улицам Старого Оскола, заезжали в Касторное, посещали уездные балы.

А когда Николай Мешков и Алексей Алехин поступили в Варшавский университет, где Алексей вел шахматный кружок и проводил турниры, Николай стал упрашивать его о курсе индивидуальных занятий с ним за солидную оплату.

— Я за это не возьмусь, — категорически возразил Алексей Алехин. — Поезжайте в Петербург, там мой младший брат Александр учится в Училище правоведения. Он — настоящий гений в шахматах. Я дам вам, господин Мешков, рекомендательную записку.

Вскоре после этого разговора Николай Мешков оформил свой перевод из Варшавского в Петербургский университет и, прибыв в столицу, тут же встретился с Александром Алехиным. Регулярных занятий шахматами тот не обещал, но выказал удовлетворение столь большому стремлению к совершенствованию знаний шахматной игры.

У них сложились дружеские отношения, которые, видимо, еще больше окрепли после того, как Александр Алехин добился отмены решения Старооскольского суда, наложившего крупный штраф на отца Николая — купца Сергея Мешкова за нарушение и незнание законов по вопросам купеческих сделок с банками. Александр запросил копию судебного дела, досконально изучил его и опроверг выводы решения. Так, находясь еще на студенческой скамье, Александр Алехин проявил глубину своего знания юриспруденции.

Об этом Николай Сергеевич Мешков, вернувшийся с фронта Великой Отечественной войны в звании капитана и назначенный на должность директора Старооскольского краеведческого музея, рассказал историку Николаю Никифоровичу Белых, автору 9-томного романа «Перекресток дорог», а тот, отвечая на запрос, — автору этой книги.

В начале ноября 1912 года в одинокой студенческой жизни Александра произошли приятные изменения. Его отец Александр Иванович Алехин, предводитель дворянства Воронежской губернии

с 1904 года, был избран вместе с еще одиннадцатью представителями этой губернии депутатом 4-й Государственной Думы и прибыл в столицу на первую сессию. По своим политическим убеждениям он придерживался умеренных взглядов и принадлежал к центристской, наиболее многочисленной части членов Думы — фракции Союза 17 октября. В составе 4-й Государственной Думы он находился почти до самого последнего дня ее деятельности, до мая 1917 года. Избрание членом Государственной Думы было, разумеется, очень почетно, но в жизнь 56-летнего Александра Ивановича Алехина, солидного, мудрого и чрезмерно занятого человека, оно внесло много новых забот. Теперь ему, и так редко бывавшему с семьей, приходилось часто выезжать из Москвы не только в Воронеж, но и в Санкт-Петербург. Не оставляло его еще и другое занятие — для души. Ведь он, как уже говорилось, закончил в молодости историко-филологический факультет Московского университета. Повышенный исследовательский интерес к истории жил в нем.

При встрече с сыном Александр Иванович рассказывал о поездке воронежской делегации с его участием в 1912 году на Бородинские торжества, как и за три до этого на празднование 200-летия Полтавской битвы, об издании в Москве на его средства сборника «Воронежское дворянство в Отечественную войну». Александр Иванович Алехин купил во Франции много подлинных документов, относящихся к войне 1813–1814 годов, и передал их в собственность Воронежской архивной комиссии. Думается, что рассказ отца вызвал живейший интерес у Александра. К истории и литературе его всегда влекло.

Отныне они стали чаще встречаться, обычно в Таврическом дворце, где остановился Александр Иванович. Наносили совместные визиты родственникам, жившим в Санкт-Петербурге Случались и поездки в театр. Александр был большим поклонником и драматических, и музыкальных спектаклей.

Примерно в это время Алехин, посещая Санкт-Петербургское Шахматное Собрание, познакомился с композитором Сергеем Прокофьевым, поэтом из журнала «Сатирикон» Петром Потемкиным и будущим театральным режиссером Константином Раушем. Вспоминая в 1969 году о прошлом, 84-летний Константин Михайлович рассказывал: «Часто Алехин и Прокофьев приходили ко мне на квартиру. Мы устраивали четверные турниры. В пылу сражения мои талантливые товарищи в полной мере показывали свой темперамент. А после шахматных баталий Прокофьев садился за рояль, играл Листа, Шопена — он их особенно любил».

В рождественские каникулы Александр Алехин совершил гастрольную поездку, — сначала в Казань, где в местном шахматном клубе с 21 по 23 декабря 1912 года дал два сеанса одновременной игры — на 20 и 30 досках, выиграв 35 партий при 5 поражениях, и, кроме того, сеанс из 4 консультационных партий, окончившихся его победой. Из Казани Александр приехал в Москву, где 17 и 19 января 1913 года совместно с Б. Блюменфельдом выиграл консультационную партию против О. Бернштейна и А. Селезнева.

В спортивной, творческой биографии Алехина 1913 год занимает особое место. Именно тогда в его игре появилась стабильность высоких результатов.

Интересный поединок начался у Александра Алехина 15 февраля 1913 года в Санкт-Петербурге. Ему в матче до семи выигранных партий противостоял талантливый самобытный мастер Степан Левитский, которого за оригинальную, творчески яркую игру Чигорин назвал «шахматной надеждой России». Поводом для матча, вероятно, явился третий приз Левитского во Всероссийском турнире мастеров в Вильно, где Алехин с Левенфишем разделили только 6–7-е места. При этом Алехин обе партии Левитскому проиграл.

Условия поединка были необычны. Меценат Н. С. Терещенко, вице-председатель Санкт-Петербургского Шахматного Собрания, пожертвовал на проведение матча немалую сумму — тысячу рублей, и пожелал, чтобы все партии игрались открытыми дебютами, за исключением испанской партии и дебюта четырех коней.