Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 1
Шрифт:
кому-то ремесленнику для входа в Шахматное обще
ство, где тому хотелось бы развернуть свои таланты.
Самое приятное было для нас поездки за город.
На Острова поездки начинались уже с марта, при пер
вом талом снеге, и тогда уже в творчество прорыва
лась — очень по-разному — весна.
Первая загородная в 1911 году была прогулка наша
с Юрием Верховским в Сестрорецк; началось это с ве
чера у Блока, где, кроме нас, были еще гости. Осталь
ные
до шести часов и отправились к Приморскому вокзалу,
к первому поезду. Дальнейшее у меня описано в посла
нии к Юрию Верховскому. Так как эти стихи напе
чатаны только за границей, приведу их здесь.
Благодарю. Твой ласковый привет
С Кавказских гор — мне прозвучал отрадно,
И мысль моя к тебе помчалась жадно,
Поэт.
Мне вспомнились прошедшая весна
И нашей суточной, бессонной и невинной
Прогулки день, когда твоей старинной
Виолы стала петь струна.
И узкая песчаная коса,
И первый сон наш на полу беседки,
Где к Руси прилегла ее Соседки
Суровая краса.
383
И чахлой зеленью поросшие холмы
На берегу извивной речки малой.
Ты вновь там спал, тяжелый и у с т а л ы й , —
Твой сон хранили мы.
Мы отошли, тебя от мух укрыв,
И, разогнав сонливости остатки —
Без сюртука — как были сбеги сладки
К воде, в обрыв!
Ты мирно спал, а я и тот поэт
(Ах, ставший днесь угрюмцем нелюдимым!)
Вели вдвоем о всем невыразимом
Вполголоса совет...
Потом ты мылся, зачерпнув воды
Своим цилиндром, будто он из меди...
Ах, волован забуду ли в обеде
Среди другой еды!.. 34
Есть у меня от Блока письмо, написанное им под
свежим впечатлением нашей бессонной беседы на берегу
пограничной реки; в нем больше всего говорится о
«savoir vivre» *. Кроме же этого, мы говорили, дей
ствительно, о «невыразимом»... 35
Затем Блок уехал в Шахматово и ждал туда
меня. Вследствие опухоли, которую я, вопреки ясному
диагнозу врача, упорно считал за свинку, поехать к
Блоку мне не пришлось. Сильно жалею, что не повидал
его в этой, родной для него по-иному, обстановке.
По возвращении в Питер Блок скоро собрался за гра
ницу. Но до этого он «научился»
в Шуваловский парк и купанью по дороге. Раньше
он знал только кладбище (см. «Вольные мысли»), парка
не знал. С того лета узнал и полюбил и ездил туда
один. Зимою же любимою его поездкой стало путеше
ствие (в одиночестве) с Приморского вокзала по желез
ной дороге до Озерков. Там выпивал он, также в одино
честве, вина; уезжал обратно. И фраппировал видом
знатного иностранца буфетную прислугу, железнодорож
ников и шпиков.
Заведя речь о поездках, припоминаю много разных.
Зимнюю этого года в Юкки, в тамошний р е с т о р а н , — по
ездку, которая имела для Блока своего рода роковое зна-
* Об умении жить ( фр. ) .
384
чение. Дело в том, что там, впервые в жизни, он вкусил
сладость замирания сердца при спуске с гор. В ту зиму
там были устроены великолепно расчищенные снеговые
скаты через лес прямо на середину озера. Мальчишки с
санками вертелись на гребне горы («Русская Швейцария»),
предлагая свои услуги. Мы уселись и скатились благо
получно раз. Блок захотел сейчас же другой. А по
том так пристрастился к этому «сильному ощущению»,
что с открытием «американских гор» в «Луна-Парке»
сделался их постоянным страстным посетителем. Ездил
туда и один, и с подружившимся с ним вскоре М. И. Те
рещенко (издателем «Сирин», а впоследствии министром
финансов). В одно лето, за первую половину его, Блок
спустился с гор, по собственному подсчету, восемьде
сят раз.
Другая совместная поездка моя с Блоком была в нача
ле 1912 года в Шуваловский парк, в готическую церковь
парка; это было в Страстную пятницу. Раннюю же
Пасху этого года, в десятиградусный мороз, мы, по условию,
встретили вместе, сойдясь у памятника Петру Фальконета
и сразу пройдя на площадь Исаакиевского собора.
В следующее лето совершили поездку в Белоостров —
и оттуда на лошади, мимо забытых рельсов, в Сестро-
рецк. Подобные прогулки Блок делал часто один, «от
крыв» этот путь, очень ему нравившийся уединением.
Раз летом были мы, вместе с жившим там Евг. П. Ива
новым, в Петергофе. Это была специальная прогулка на
велосипедах. Мой носил название «Аплодисмент», Блока —
назывался просто: «Васька». Помню дивный вид с Мон-
плезира; помню путь по Заячьему ремизу на Бабигон.
Отраднейшее впечатление оставила поездка в августе
1912 года в Лесной и Мурино. Для нее я ночевал у Бло