Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 1
Шрифт:
и Белый, и Брюсов, и Рачинский, а Петербург продол
жал олицетворяться «астартическими» Мережковским и
Гиппиус. Но если раньше он писал о Москве «белая,
древняя», то теперь из Петербурга она представлялась
ему «розовой». Вообще белые краски исчезали с его
палитры, заменялись розовыми, чтобы скоро погаснуть в
черно-фиолетовых сплавах, в диком врубелевском колори
те. Вскоре после возвращения в Петербург Блок написал
длинное стихотворение 24, где изображалась борьба
Петербурга
Московской Руси св. Георгием Победоносцем, кончающая
ся победой «светлого мужа» и явлением «Девы алых
вечеров». Блок остался недоволен этим стихотворением,
находил его искусственным и наивным. Вот некоторые
строфы:
Вдруг летит с отвагой ратной
— В бранном шлеме голова —
Ясный, кроткий, златолатный,
Кем возвысилась Москва.
Ангел, мученик, посланец
Поднял звонкую трубу.
Слышу коней тяжкий танец!
Вижу смертную борьбу!
119
Светлый муж ударил деда!
Белый — черного коня!
Пусть последняя победа
Довершится без меня.
Я бегу на воздух вольный,
Жаром битвы упоен.
Бейся, колокол раздольный!
Разглашай веселый звон!
Чуждый спорам, верный взорам
Девы алых вечеров,
Я опять иду дозором
В тень узорных теремов.
Не мелькнет ли луч в светлице?
Не зажгутся ль терема?
Не сойдет ли от божницы
Лучезарная сама?
По приезде в Петербург Блок нашел письмо из-за гра
ницы от графа Развадовского, которое выписал мне це
ликом. Граф между прочим писал: «L'homme propose,
Dieu dispose *. К сожалению, нам не пришлось увидеть
ся. Случилось мне, что я покинул Петербург, и, веро
ятно, навсегда. Петербурга я не люблю, и мне его не
жаль. Слишком в нем много холода, много эгоизма. А
я все искал в людях сердца... Запад мне гораздо бо
лее по душе, чем Восток... Через месяц едем в Рим.
Что делает «Новый путь», что Мережковский, что
Розанов и их последователи? Расширяется ли власть
тьмы?»
Брюсов, с которым Блок познакомился в Москве 25,
произвел на него потрясающее впечатление. Брюсов был
в зените своего таланта, он читал свои новые стихи «Конь
блед» и старые «Приходи путем знакомым». Напев хо
реев «Конь блед» заметен в стихотворении Блока «Утром,
когда люди старались не шевелиться», «Жду я смерти
близ денницы» Блок сам назвал «Подражанием», разу
мея «Приходи путем знакомым». Вообще в этот период
Блок подошел к Брюсову как в темах, так и в ритмах
своей поэзии. Когда я написал ему небольшую сравни
тельную характеристику его поэтических приемов и при
емов Брюсова, он мне отвечал: «Я совершенно не могу
надеяться вырасти до Брюсова, даже теперешнего. А что
* Человек предполагает — бог располагает ( фр. ) .
120
будет его будущая книга! Буду ждать с восхищением и
надеждою».
И в том же письме: «Чувствую, что тут наступает что-
то важное для меня, и именно после наших мистических
встреч в Москве. Во всяком случае могу формулировать
(донельзя осторожно) так: во мне что-то обрывается а
наступает новое в положительном смысле, причем для
меня это желательно, как никогда прежде. Я чувствую
неразрывную связь с Мережковским только как с про
шлым и в смысле отучения от пошлости и пр. Теперь меня
пугает и тревожит Брюсов, в котором я вижу однако
неизмеримо больше света, чем в Мережковских. Вспоми
наю, что апокалиптизм Брюсова (т. е. его стихотворные
приближения к Откровению) не освещены исключитель
но багрянцем или исключительно рациональной белизной,
как у Мережковских. Что он смятеннее их (истинный
безумец), что у него есть детское в выражении лица, в
неуловимом, что он может быть положительно добр. На
конец, что он без сомнения носит в себе возможности
многого, которых Мережковский совсем не носит, ибо
большего уже не скажет! Притом мне кажется теперь,
что Брюсов всех крупнее — и Мережковского. Ах, да!
Отношение Брюсова к Вл. Соловьеву — положительное,
а М<ережковского> — вполне отрицательное. Как-то М<е-
режковский> сказал: «Начитались Соловьева, что ж —
умный человек» <!?!>. Вообще, я могу припомнить много
словечек Дм<итрия> Серг<еевича>, не говорящих в его поль
зу. Но он важен и считаться с ним надо».
9
Весной 1904 года Блоки рано, в апреле, переехали в.
Шахматово, «главное для ландышей», как писал Блок
Белому. Я держал экзамен зрелости и между трудными
для меня экзаменами по математике успевал приезжать