Александр II и его время: Кн. 2
Шрифт:
Горчаков решил не допускать этой заранее объявленной манифестации. По его распоряжению обер-полицмейстер полковник Трепов во главе полицейских солдат и конных жандармов разогнал процессию. Среди жителей оказались раненные саблями и помятые лошадьми. Порядок был восстановлен, но ненадолго. Два дня спустя, 15 (27) февраля скопища народа собрались в различных частях города и устремились на Замковую площадь. На улицу вышло более 80 тысяч человек33.
Встретившись с войсками, расположенными вдоль Краковского предместья и на площади перед Замком, они забросали их камнями. Тогда по команде генерала Заблоцкого одна рота дала залп, которым в толпе убито пять человек (2 рабочих, 1 гимназист и 2 шляхтича) и ранено около двадцати. Толпы немедленно рассеялись.
Негодовали все слои общества. Самым ярым патриотизмом, как отмечает Берг, отличались в Польше евреи, которых называли тогда «братьями, поляками Моисеева закона»34.
Председатель Земледельческого общества граф Андрей Замойский созвал в эту же ночь городскую делегацию из числа буржуазии для составления и подписания на имя царя адреса, который на другой день был передан наместнику в Замок для дальнейшего отправления в Петербург. В этом адресе, составленном от имени «всей страны» (под ним 153 подписи), выражалось требование возвратить Польше национальные церковь, законодательство, воспитание и всю общественную организацию как необходимые условия народного существования. Горчаков совершенно растерялся. Он обещал провести ряд уступок, ведущих к полному упразднению русской власти в городе, утвердил Делегацию как общественный орган, по ее просьбе, на время похорон.
События в Варшаве широким эхом откликнулись по всей стране. Начался период массовых и повсеместных манифестаций и волнений35.
Меры царя. Велёпольский
Александр II для успокоения умов издал на имя наместника рескрипт с приказом опубликовать его для всеобщего сведения. В рескрипте говорилось: «Все заботы мои посвящены делу важных преобразований, вызываемых в моей империи ходом времени и развитием общественных интересов. Те же самые попечения распространяются безраздельно и на подданных моих в Царстве Польском. Ко всему, что может упрочить их благоденствие, я никогда не был и не буду равнодушным...
Неизменны пребудут во мне таковые желания и намерения... Я исполню свои обязанности. Но ни в каком случае не потерплю нарушения общественного порядка...»36.
Одновременно с рескриптом император извещал наместника о том, что уже разрабатывается проект преобразований для Царства Польского. Вслед за этим был обнародован и высочайший указ о самих преобразованиях. В соответствии с указом восстанавливался Государственный совет, учреждалась Комиссия духовных дел и народного просвещения, а в губерниях, уездах и по городам выборные советы. Таким образом, в указ вошли некоторые предложения, которые выдвигались в свое время самими поляками. Однако надежда на эти два акта верховной власти не оправдалась.
Волнения продолжались и даже возрастали. Вся Варшава была в трауре по погибшим 15 (27) февраля, что активно использовали руководители движения. Российским властям в Варшаве пришлось объявить военное положение.
В это время выдвигается личность, сыгравшая видную роль в истории Польши, маркиз Александр Велёпольский37, один из богатейших польских аристократов, сторонник сотрудничества с русским правительством. Это был один из польских магнатов первой величины, как отмечает Н. Берг, в некотором роде туз. Едва ли существовал на земле человек, столь гордый, как маркиз Велёпольский.
Молодость свою он провел преимущественно за границей. Кончил курс в Берлинском университете, сидел на одной парте с прусским королем Вильгельмом I и даже был с ним очень дружен. Природа одарила этого человека весьма щедро: он был чрезвычайно талантлив и умен. Главное, на что судьба устремила его талант, было изучение юридического права, истории и языков. При всем этом он страдал недостатком политического такта. Лицо маркиза всегда было мрачно. Брови висели, как тучи над глазницами, он редко улыбался. Велёпольского не любили38.
Из-за слабости наместника Велёпольский захватил в свои руки почти все гражданское управление края и стал ходатайствовать перед царем о дальнейших мероприятиях, имевших целью восстановление автономии Польши. Программа его не нашла поддержки в шляхетских кругах, а революционный лагерь отвергал всякие половинчатые реформы. Большинство польских помещиков добивалось восстановления конституции 1815 г. и присоединения к Польше литовско-украинских земель. По совету Велёпольского 6 апреля была распущена городская Делегация и закрыто Земледельческое общество. Эти меры неизбежно вызвали новые волнения. Поляки отшатнулись от Велёпольского. Демонстрация 8 апреля, требовавшая отмены указа о закрытии общества, закончилась бессмысленным расстрелом безоружной толпы. Тем не менее манифестации продолжались.
Смерть Горчакова (18 (30) мая 1861 г.) остановила деятельность маркиза Велёпольского, так как назначенный для временного исполнения должности наместника военный министр Н. О. Сухозанет занял иную позицию по отношению к полякам. Тотчас же по приезде он принял ряд чрезвычайных мер. Аресты, высылка из Польши практиковались им в широких масштабах. В результате наступило некоторое затишье.
В августе 1861 г. наместником был назначен католик граф К. К. Ламберт39. При его назначении со стороны Александра II вновь последовало обращение к здравомыслию поляков. В высочайшем рескрипте по этому поводу выражалась надежда, что более благоразумная и просвещенная часть польского общества предпочтет законные формы проявления своих желаний и нужд открытому возмущению и что государь, если волнение уляжется, «с радостью готов предать прошедшее забвению и на доверие к себе и любовь польского народа отвечать всегда тем же».
Надежды на успокоение волнения и на этот раз оказались тщетными. Волнения продолжались, распространяясь далеко за пределы Варшавы. Женщины облекались в траур, по улицам проходили толпы народа с пением революционных гимнов. В целом в положении дел в Варшаве не только не замечалось изменения к лучшему, но появились еще новые осложнения.
Например, в день похорон бывшего варшавского католического архиепископа Фиалковского по требованию националистических вожаков соблюдение порядка в городе было предоставлено самим полякам, с устранением местной полиции. «Трудно вообразить себе, — писал очевидец, — что-либо возмутительнее этого внутреннего содержания, каким отличалась похоронная церемония. Тут были и сломанный крест в терновом венке под черным флером, и польская корона, и белый одноглавый орел, также покрытые трауром, тут несли и хоругви с надписью: «Rownosc, Wolnosc, Niepodiegloso, шла и удрученная печалью Польша в образе статной высокой женщины в конфедератке и покрытой с головы черным вуалем, спустившимся до полу, словом, все атрибуты повстанья; а впереди всего этого кортежа шествовал в русском генеральском, гражданского ведомства, мундире бывший тогда президент города...
Это, конечно, было высшим издевательством, оскорбительнейшею насмешкою, какие только могли придумать революционеры по отношению не только ко всему русскому, но и самому правительству»40.
Новый наместник, подобно своему предшественнику, оказался человеком слабым, болезненным и нерешительным. На телеграммы Ламберта Александр II требовал решительных мер вплоть до объявления военного положения во всем Царстве Польском. Ламберт же все колебался. Наконец, весь край в октябре 1861 г. был объявлен на военном положении. «Дай бог, чтобы объявление всего Царства Польского на военном положении, — писал император Ламберту, — произвело тот результат, который я давно ожидаю». Первый день по объявлении военного положения прошел действительно спокойно, но затем беспорядки возобновились. И граф Ламберт, чувствуя себя бессильным бороться с охватившим край волнением, подал в отставку. На его место был назначен генерал-адъютант А. Н. Лидере. До прибытия Лидерса в Варшаву опять приехал Сухозанет, которому удалось восстановить некоторое, по крайней мере, внешнее спокойствие.