Александр II. Весна России

д'Анкосс Эллен Каррер

Война продолжилась в Закавказье. Именно там находился второй по важности, в глазах российских стратегов, фронт, призванный оттянуть на себя часть османской армии и ослабить тем самым силы противника на Балканах. Сражения на этом участке были также связаны с вопросом о безопасности южных границ России: для ее обеспечения одна из целей военных операций заключалась в захвате Батума и Карса. На протяжении длительного времени ситуация оставалась для России сложной. Войска, возглавляемые великим князем Михаилом Николаевичем, вначале добились успеха, но затем им пришлось отступить, поскольку действия турецкой армии приняли гораздо более наступательный характер, чем ожидалось. Генерал Лорис-Меликов, который двинулся было форсированным маршем на турецкую крепость в Армении Эрзерум и осадил крепость Карс, вынужден был в июле 1877 г. отступить и оставить занятые позиции, в результате чего центр военных действий вновь переместился на Дунайский фронт.

На

повестку дня встал вопрос о судьбе Константинополя, и изначальная расстановка сил в корне изменилась. Англия с самого начала войны предвидела такую возможность. Дизраэли заявил, что отдаст английскому флоту приказ занять проливы в случае, если он обнаружит признаки малейшей угрозы со стороны русских для столицы Османской империи. Еще ранее лорд Дерби потребовал от России, посредством содержавшей угрозу ноты, чтобы она взяла на себя обязательство не приближаться к проливам, Суэцкому каналу и Персидскому заливу. Под давлением герцога Деказа Горчаков торжественно заявил, что Россия не имела ни малейшего намерения продвигаться в указанном направлении. Однако после решительных побед, одержанных над турками великим князем Николаем Николаевичем, вопрос о Константинополе снова оказался на повестке дня. Русские войска встали у Константинополя, а главный штаб армии был перенесен в Сан-Стефано. Тогда Турция запросила перемирия, которое было подписано в Адрианополе. Дизраэли некоторое время раздумывал над тем, чтобы объявить войну России с целью препятствовать вводу ее войск в Константинополь. Но Турция, крайне ослабленная поражениями и обеспокоенная собственным выживанием, обратилась к не участвовавшим в конфликте европейским державам, умоляя их оказать содействие в выработке условий мирного соглашения. Однако Россия не собиралась наблюдать за тем, как ей будут навязывать программу мира, выработанную европейскими державами в Константинополе.

К миру

Именно в этот момент Горчаков утратил влияние. Его умеренное видение того, что могло быть достигнуто Россией в ходе предстоящих мирных переговоров, уже не соответствовало ситуации и тем более амбициям христианских княжеств. Милютину и Игнатьеву, чьи предсказания относительно установления русского влияния на Балканах сбылись, было поручено обнародовать позицию Санкт-Петербурга по многочисленным и порой щекотливым вопросам, которые предстояло обсудить в ходе переговоров. В целях эффективности указанная пара российских участников мирного процесса выразила пожелание разработать проект с соблюдением возможно большей секретности, что, однако, им не удалось из-за нетерпения и щепетильности российского монарха. Полностью отстранив Горчакова от работы, царь тем не менее не мог удержаться от споров с ним. И Горчаков — возможно, исходя из тщеславного желания принять хоть какое-то участие в наставшей фазе активной дипломатии — убедил императора информировать о происходящем Вильгельма I и Франца-Иосифа, на что тот сразу же согласился.

— Предложенный проект, во многим инспирированный Игнатьевым, содержал следующие положения:

— Политическая автономия Болгарии, которая должна была гарантироваться двухлетним присутствием в стране русских войск. При этом Болгария обязывалась продолжать уплачивать подати Турции.

— Административная автономия Боснии и Герцеговины, в которой тем не менее принимала участие Австро-Венгрия; последняя также контролировала исполнение условий мирного договора.

— Гарантия независимости Сербии, Черногории и Румынии.

— Наконец, Россия сохраняла за собой территории, завоеванные на Кавказе, и возвращала себе Бессарабию.

Последний пункт вызвал возмущение Румынии, когда Игнатьев передал проект ее представителям. По вопросу о проливах весьма благоразумное предложение России предусматривало, что в случае конфликта контроль над проходом судов должен был осуществляться султаном. Этот пункт среди прочего свидетельствовал о снижавшемся влиянии Горчакова.

Впоследствии незначительные изменения были внесены в те части программы, которые наиболее сильно ущемляли интересы союзников. Однако во всех вариантах проекта, представленных в ходе мирных переговоров, Россия прежде всего выдвигала принцип независимости или очень широкой автономии балканских государств — принцип, по утверждению российской стороны, не подлежавший обсуждению. Война, успехи русской армии подстегнули рост национальных чувств балканских народов, получивших поддержку со стороны русского общества и требовавших своего включения в новую расстановку сил на международной арене; для участников переговоров с русской стороны это положение являлось незыблемым.

Таково было русское видение мира, которое, разумеется, не совпадало со взглядами других европейских держав, и Вильгельм I в ответ на предложения, выдвинутые его племянником, не преминул поставить его об этом в известность. Франц-Иосиф отреагировал не так запальчиво, как германский император, выступив с более конкретными критическими замечаниями. Он обвинил Россию в нарушении соглашений, достигнутых в Райхштедте и Будапеште, и потребовал, будучи поддержан в этом вопросе Англией, чтобы условия, выработанные в ходе русско-турецких переговоров, были представлены на рассмотрение стран — участниц Парижского договора. Это требование отвечало чаяниям Турции, осознававшей, что уклониться от переговоров ей не удастся, и уповавшей на то, что переговорный процесс будет осуществляться в ходе международной конференции с участием крупнейших государств Европы. Османская армия была повержена, русские войска стояли у ворот Константинополя, однако султан все еще надеялся избежать встречи с ними лицом к лицу и, воспользовавшись противоречиями в стане европейских держав, попытаться спасти то, что еще было возможно.

Воодушевленный одержанными победами, Александр II отныне прислушивался только к мнению Игнатьева, с начала балканского кризиса неустанно повторявшего, что разрешение кризиса и установление нового порядка в регионе зависело исключительно от России. После тяжелых сражений, периодов сомнений, монарх принял именно эту позицию и был полон решимости придерживаться ее в дальнейшем. Данные им инструкции были предельно точны: захват Константинополя только в случае провала всех попыток заключения мира; недопустимость внесения поправок в мирные условия, предложенные русской стороной; снятие осады столицы Османской империи только после того, как султан согласится принять предложенные ему мирные условия. Таким образом, Александр II выказал решимость воспользоваться плодами своих побед, но в то же время стремился избежать разрыва с Англией, совершавшей демонстративные военные приготовления, что и явилось причиной отсрочки ввода русских войск в Константинополь.

Сан-Стефанский мирный договор

19 января султан был вынужден признать себя побежденным. Было заключено перемирие, и на этот раз он принял установленные Петербургом предварительные условия: независимость Сербии, Черногории и Румынии в сочетании с увеличением их территории, призванным обеспечить возможность будущего существования этих королевств. Болгария получала статус автономного княжества, а ее территория расширена за счет македонских земель.

Османская империя была, таким образом, поставлена на колени. Однако Австрия и Англия отреагировали незамедлительно. Обе страны потребовали, чтобы все материалы по этому делу были рассмотрены в ходе международной конференции. Александр II этого не хотел, и Горчаков попытался привлечь Бисмарка на сторону России и внести тем самым раздор в ряды европейских держав. Он потребовал согласиться с предложениями, выдвинутыми русскими, заверив, что Александр II со своей стороны обязался уважать права, предоставленные Австрии в отношении Боснии и Герцеговины, особенно в том, что касалось обязательства передать Константинополь, из которого предполагалось сделать вольный город, в распоряжение Османской империи, призванной «охранять проливы».

Обращенный к Бисмарку призыв остался без ответа. «Железный канцлер» отослал Горчакова к проекту международной конференции, в пользу которой, как он говорил, он выступал. В очередной раз Бисмарк вел по отношению к своему русскому союзнику двойную игру, которую Александр II тщетно старался нейтрализовать.

И в этот момент вмешалась Англия, которая ввела свой флот в Мраморное море с целью не допустить вхождения русских войск в Константинополь. В качестве ответной меры русская армия заняла небольшой городок Сан-Стефано, располагавшийся вблизи столицы, и именно здесь состоялся заключительный этап мирных переговоров.

3 марта 1878 г. [112] Сан-Стефанский мирный договор закрепил одержанную русскими победу, засвидетельствовав исполнение всех замыслов, вынашиваемых Россией на протяжении почти двух десятилетий. Великий князь Николай Николаевич обратился к полномочным представителям России с настойчивой просьбой, чтобы договор был подписан как можно скорее. Он высказал пожелание, чтобы датой подписания договора стало 19 февраля, приходившееся на годовщину празднования Манифеста о даровании вольности крестьянам. Обструкция со стороны Турции помешала этому [113] , но грандиозность достигнутого успеха оправдывала эту задержку. Сан-Стефанский договор подрывал европейское равновесие, от которого всегда так страдала Россия. Османская империя была разбита, ее граница заканчивалась на подступах к Константинополю, ее вековому господству в Европе настал конец.

112

Сан-Стефанский договор вступил в силу 16 марта 1878 г. — Прим. ред.

113

Согласно русскому календарю, 19 февраля договор уже был подписан, но официальная дата была установлена по грегорианскому календарю и приходилась на 3 марта.