Александр III
Шрифт:
Как бы то ни было, подземные толчки уже сотрясали семейное благополучие Дома Романовых. Мария Фёдоровна, по слухам, сделалась очень нервна и, одеваясь, колола горничных булавками за нерасторопность и сердилась на них. Царю даже приходилось одаривать прислугу, чтобы она терпела августейшие капризы. Императрица нервничала не зря. От сына великого князя Владимира Александровича, тринадцатилетнего Андрея, смышлёного мальчика, который состоял при ней как бы в должности сплетника, она узнавала всё новые подробности романа её Ники с Кшесинской, о чём судачили в городе.
Теперь императрица торопилась женить своего первенца.
Когда наследник ещё пребывал в Копенгагене, говорили про его возможный союз
Сам Ники как-то принёс Кшесинской свой дневник и прочитал ей отрывки, где описывал своё отношение к Мале: «Положительно Кшесинская меня очень занимает»; «Кшесинская положительно очень нравится», но утаил от неё другие, пространные, относящиеся к Алисе: «Моя мечта – когда-либо жениться на Аликс Г. Я давно её люблю, но ещё глубже и сильнее с 1889 г., когда она провела шесть недель в Петербурге! Я долго противился моему чувству, стараясь обмануть себя невозможностью осуществления моей заветной мечты. Но когда Eddy оставил или был отказан, единственное препятствие или пропасть между нею и мною – это вопрос религии! Кроме этой преграды, нет другой; я почти уверен, что наши чувства взаимны! Всё в воле Божией. Уповая на Его милосердие, я спокойно и покорно смотрю в будущее».
Чувство цесаревича вспыхнуло с самой первой встречи, когда двенадцатилетняя Алиса вместе с семьёй приехала в 1884 году в Петербург на свадьбу своей сестры принцессы Елизаветы Гессенской с великим князем Сергеем Александровичем. Тогда, в Малахитовой зале Зимнего дворца, на пышном придворном балу, он будто бы сказал ей роковое:
– Я вас никогда не забуду…
Алиса была тогда очень мила, с распущенными волосами, робкими и сдержанными манерами и красивым холодным лицом, принимавшим по временам недетское мрачное и патетическое выражение. Итак, шестнадцатилетний наследник влюбился с первого взгляда? Правда, всезнающие придворные передавали и иные, прямо противоположные впечатления. Хотя и говорили, что это невеста для цесаревича, а её сестру Ирену, которая позднее вышла замуж за Генриха Прусского, прочили в жёны великому князю Михаилу Михайловичу, казалось, будто русские принцы сторонились обеих сестёр, не желали и смотреть на них, не танцевали с ними. И только ли заблуждением можно объяснить выводы этих не просто паркетных шаркунов, но тонких физиономистов и тёртых психологов?
Видимо, многое объяснялось характером Николая Александровича. Натура наследника была отмечена непостоянством, переменчивостью, нерешительностью и даже робостью, покорностью судьбе – вместе с ранним опытом в интимной жизни. С того уже далёкого 1884 года цесаревичу казалось, что он увлечён, и увлечён серьёзно, многими особами, вплоть до сестры Аликс – великой княгини Елизаветы Фёдоровны. А досуг заполнялся под цыганское пение, балалайку и шампанское, с приглашаемыми для развлечения девушками, которых в дневнике он шифрованно именовал «картофель».
Бороться же за своё счастье наследник не умел и не мог. Достаточно было царице Марии Фёдоровне только намекнуть, что она желает видеть для сына невесту в лице принцессы Елены Парижской, как Николай Александрович с растерянностью исповедуется в дневнике: «Это меня ставит на перепутье двух дорог: самому хочется идти в другую сторону, а, по-видимому, мам'a желает, чтобы я следовал по этой! Что будет?» А ведь цесаревичу идёт уже двадцать четвёртый год…
Цесаревич знал, что принцесса Алиса Дармштадтская решительно не нравится его родителям.
Ещё в 1889 году она приезжала в Россию к своей сестре Елизавете Фёдоровне,
Впечатления от принцессы Дармштадтской были неблагоприятны: гордячка, с сильным эгоистическим характером, которая будет держать наследника русского престола под немецким каблуком. К тому же при дворе наушничали, что Алиса может быть бесплодна, так как у её сестры нет детей. Впрочем, здесь не брали в расчёт, что великий князь Сергей Александрович обладал противоестественными склонностями к мужскому полу. Царедворцы шушукались, будто генерал-губернатор Москвы живёт со своим адъютантом Мартыновым и якобы не раз предлагал жене выбрать себе мужа из окружающих её людей. Когда Сергей Александрович был в очередном заграничном вояже, то в парижских газетах появились сообщения о визите «1е grand-due avec sa maitresse monsier N» [174] . А ещё был скандал с уже московской газетой «Новое время». Она едва не подверглась запрещению в розничную продажу, когда издатель Суворин поместил в иллюстрированном приложении жизнеописание великого князя Сергея Александровича и старый рассказ Бальзака, герой которого влюбился в леопардиху. В этом цензура усмотрела намёк на странные склонности генерал-губернатора Москвы, которые ни для кого не были секретом.
174
«Великий князь Сергей со своей любовницей господином N» (фр.).
Ослепительно красивая, обладавшая прекрасным вкусом, любившая хорошо одеваться и великолепно танцевать, супруга Сергея Александровича тихо и покорно несла свой крест. Скорее всего, она относилась к мужу как к любимому брату. Так что о бесплодии принцесс говорить было нечего. Ведь были же дети у их сестры Ирены, жены Генриха Прусского, брата Вильгельма II. Другое дело, что в родословной герцогов Дармштадтских по мужской линии наблюдалась страшная болезнь – нарушение свёртываемости крови, гемофилия. Но знал ли об этом Александр III?!
Как бы то ни было, Алиса Гессенская уехала ни с чем, очень недовольная и обиженная приёмом, оказанным ей российским императором.
А цесаревич? Под влиянием своей Мали он в короткий срок переменил намерения. Ему теперь казалось, что не лучше ли с Малей «зажить генералами» и вообще отказаться от престола. Это было что-то вроде бунта на коленях. Быть может, из полудетского желания пойти наперекор самому себе…
17
Сцена была короткой и бурной.
– Я не хочу ехать в Дармштадт! Не хочу жениться на принцессе Алисе! И вообще не хочу царствовать! Я люблю другую! – Ники впервые посягнул на непререкаемый авторитет грозного отца.
– Как? Что ты сказал, Ники? Ты, верно, сошёл с ума! – всплеснула руками императрица, в то время как царь, против обыкновения, молчал и только мрачно смотрел на сына.
– Мне не нравится Алиса, – упрямо твердил цесаревич. – Она слишком умная и холодная. – Он отвернулся и, едва не плача, добавил: – И она выше меня на целую голову!