Александр Иванович Шокин. Портрет на фоне эпохи
Шрифт:
14 декабря 1957 года дошла очередь и до Министерства радиотехнической промышленности. Само министерство было преобразовано в Государственный комитет Совета Министров СССР по радиоэлектронике (ГКРЭ). В задачи нового ведомства входило проведение единой технической политики в области прикладных исследований и разработки новых типов приборов и аппаратуры.
Отметим, что в измененном названии комитета впервые появилось слово «электроника», хотя и в связке с «радио». Безусловно, такое изменение в названии не было простой сменой вывесок и отражало дальнейшее смещение акцентов в распределении задач электроники от связи в область автоматики и вычислительной техники и понимание этого в высшем руководстве. С другой стороны, как бы подчеркивалось, что в электронных компонентах нуждалась не только радиотехническая, но и другие отрасли
Ставший председателем ГКРЭ, В.Д. Калмыков удачно использовал перестройку управления для повышения статуса радиоэлектроники и добился включения в круг задач своего комитета разработок комплексов вооружения. После реорганизации он собрал в своем ведомстве практически все радиотехнические и радиолокационные институты и КБ из бывших министерств авиационной, судостроительной и оборонной промышленности. Сюда попали и КБ-1 (не сразу), и НИИ-10, и НИИ-17, и новый НИИ-20 из Кунцева, и старый с Яузы, ставший НИИ-244, и ЦНИИ-108, и прочие. Теперь предприятия ГКРЭ выступали в качестве головных при создании зенитно-ракетных комплексов разного назначения: и для ПВО, и для ПРО, и для флота. Сюда же перешла часть предприятий, начавших заниматься разработкой ЭВМ второго поколения на основе полупроводниковых приборов для военных и гражданских нужд. Среди этих разработок были такие выдающиеся, как знаменитая БЭСМ-6 (С.А. Лебедев), малые машины серии МИР фирмы Глушкова и серии «Наири» (главный конструктор Г.Е. Овсепян), серия ЦВМ «Минск» (созданная под руководством Г.П. Лопато и В.В. Пржиялковского), семейство ЦВМ «Урал» с единой архитектурой (главный конструктор Б.И. Рамеев).
Со времени начала работ по созданию советской атомной бомбы, и тем более после первого ее успешного испытания в 1949 году, оставался трудноразрешимым вопрос о средствах ее доставки на территорию противника. Главный противник располагался за океаном и чувствовал себя неуязвимым. Дальняя бомбардировочная авиация, успешно развивавшаяся в послевоенное время, решить задачу доставки ядерных зарядов за океан могла далеко не лучшим способом: полетное время составляло более полу-суток, и противник имел полную возможность подготовить свою систему ПВО к отражению атаки. К этому можно добавить, что даже новейший в то время самолет ТУ-95 имел дальность полета 12 000 км, т. е. без дозаправки в воздухе вернуться на базу не мог. По этим причинам рассчитывать на эффективность авиационных ударов по территории США не приходилось.
Оставалось надеяться на быстро прогрессирующую ракетную технику.
В начале 1950-х годов стало ясно, что ракетная техника перерастает первоначально установленные ей рамки и требует создания новой промышленности. Сталин поручил Устинову изучить вопрос и подготовить свои предложения, в результате чего новый Днепропетровский автомобильный завод, успевший выпустить только сто грузовиков, был передан в Министерство вооружения для создания серийного производства баллистических ракет.
Одно из последних постановлений СМ СССР, вышедших за подписью И.В. Сталина было «О плане научно-исследовательских работ по ракетам дальнего действия на 1953–1955 гг.» от 13 февраля 1953 г. (№ 443-213сс). Дальнее действие подразумевало 8000 км.
Подлежали разработке двухступенчатая баллистическая ракета с радиотехнической помехозащищенной системой управления и 2-ступенчатая крылатая ракета с системой управления как радиотехнической, так и на принципах астронавигации. По баллистической ракете работа заканчивалась изготовлением 7 шт. в 1-м квартале 1955 г. и проведением стендовых и летных испытаний в том же году. По крылатой – подлежало для начала изготовить в 1 квартале 1954 г. 8 экспериментальных образцов с уменьшенными характеристиками (дальность полета 700 км при стартовом весе 6–7 т) и во втором квартале провести их летные испытания. Впоследствии она получила шифр «Буря».
Характерен для системы управления государством того времени третий пункт этого постановления, фактически возлагавший персональную ответственность на каждого из перечисленных в нем лиц:
«3. Учитывая, что выполнение научно-исследовательских работ по ракетам дальнего действия является задачей большой государственной важности, обязать министра вооружения т. Устинова, министра промышленности средств связи т. Алексенко, министра судостроительной промышленности т. Носенко, военного министра СССР т. Василевского, министра электропромышленности
а) обратить особое внимание на своевременное и качественное выполнение всех заданий, утвержденных настоящим Постановлением;
б) утвердить в двухнедельный срок руководителей отдельных тем и разделов плана научно-исследовательских работ, по которым руководители настоящим Постановлением не утверждены… <…>»
В шестом пункте был особо выделен вопрос о «создании в течение 2—3лет радиосистемы управления для крылатых ракет с дальностью полета не менее 8000 км», который был поручен МВ (т. Устинову), МПСС (т. Алексенко), МАП (т. Хруничеву), Военному министерству СССР (т. Василевскому) и АН СССР (т. Несмеянову).
С этого началась систематическая работа по созданию знаменитой Р-7, которая летает до сих пор.
Личный вклад А.И. в становление ракетной техники не теряется ни на каком фоне и, к слову сказать, не ограничен вопросами одной лишь радиоэлектроники. По оценке Б.Е. Чертока, «только гироскопическое приборостроение могло воспользоваться опытом и базой мощной судостроительной промышленности».
Серийное производство гироскопов для ракетной техники было развернуто в Москве в институте В.И. Кузнецова (Институт прикладной механики), выделенного из НИИ-10, и заводе № 706 при нем, в Ленинграде – в НИИ-49, на Саратовском приборостроительном заводе (том самом 205-м, эвакуированном из Москвы) и на новом, еще только строившемся в Челябинске.
Однако освоение столь сложной техники, как ракетная, давалось стране очень тяжело, что видно из постановления СМ СССР № 4547–1799 от 23 октября 1952 г. «O ходе выполнения плана производства изделий Р-1 и Р-2 за 9 месяцев 1952 г.» (приведено выше, с. 410).
В октябре 1953 года В.А. Малышев (к этому времени – министр среднего машиностроения) вышел с инициативой о размещении ядерной боеголовки на проходившей испытания ракете Королева Р-5, имевшей дальностью полета 1200 км. Как и в предыдущих разработках НИИ-885, на ракете имелась автономная система, но радиокоррекция оставалась основным средством управления. Для повышения точности стрельбы к боковой радиокоррекции было добавлено радиоуправление дальностью полета, что достигалось отключением в нужный момент двигателя. 20 февраля 1956 года на полигоне в Капустином Яру состоялся пуск доработанной под ядерную боеголовку ракеты Р-5М по Семипалатинскому полигону, где боеголовка успешно взорвалась.
После этого успеха беспилотные межконтинентальные средства доставки ядерного и термоядерного оружия, испытанного в том же 1953 году, вышли на первый план. Среди них были межконтинентальная баллистическая ракета Р-7 Королева и межконтинентальный самолет-снаряд «Буря» (головной разработчик ОКБ-301, возглавляемое С.А. Лавочкиным).
Для А.И. Шокина работы для ракетной, а потом и космической программ, начатые в 1946 году, включили в себя все: и новые разработки электронных компонентов и систем с последующим освоением их промышленного выпуска, и строительно-монтажные работы, и полигонные испытания. В те годы еще не было ясности по многим теоретическим и практическим вопросам радиоэлектроники. Продолжались споры о затухании радиоволн в атмосфере, влиянии плазмы факела двигателя, местах установки и конструкции антенн. Новые, гораздо более жесткие, требования предъявлялись разработчиками аппаратуры, устанавливаемой на борту ракет, к радиолампам и первым полупроводниковым приборам. Одновременное создание нескольких видов стратегических ракетно-ядерных вооружений только усугубляло трудности.