Александр Н. Жизнь в волшебном мире
Шрифт:
– А вот оттуда, - Джинни подняла указательный палец вверх, - что если бы с Малфоем что-то случилось, об этом кричали бы все газеты.
– Логично, молодец, - похвалил Саша и отправил в рот ложку варенья.
– Слушай, Гарри, тут такое дело, - Рон откинулся на спинку стула, стараясь казаться непринужденным, но что-то во взгляде выдавало его смущение.
– Я весь внимание, - Саша сцепил пальцы в замок.
– В-общем, мой отец может достать билеты на Финал Чемпионата мира по квиддичу. У него, понимаешь, есть какой-то знакомый в Департаменте магических игр
– Круто-круто, - с явным воодушевлением сказал Саша. Впрочем, он больше радовался тому, что у мистера Уизли нашлись хоть какие-то связи, чем квиддичу.
– Ну, и я подумал, может, рванули бы все вместе? Гермиону возьмем, ты Сириуса пригласишь, думаю, он с радостью, ну, после Азкабана-то.
Хоть Рон и хорохорился, от Сашиного взгляда не укрылось, что при упоминании Гермионы у него покраснели уши, а Джинни странно дернулась.
– Отличная идея, - Саша хлопнул ладонью по столу. – Когда там этот финал?
Саша широко улыбнулся. Это лето точно должно было пройти нормально.
========== Часть IV. Глава 3. Немного о даре убеждения ==========
Его холодный живот скользил по сырой земле неслышно и быстро, и лишь изредка, когда на пути попадался пучок жухлой травы, к шорохам ночи добавлялся ее тихий шелест. В траве перед ним иногда пробегали мыши, но сегодня ему не было до них дела. Его ждали, его звали, его инстинкты сегодня были всецело в руках того существа, что овладело им в далеком лесу. Вместе с этим существом они преодолели сотни миль, пока оно не прошло сквозь него, не вобрало всю натуру, весь яд и не вышло наружу, воплощая все самое темное, черное настолько, что сама ночь содрогнулась от ужаса. И сейчас это существо звало его к странному дому из дерева и железа, претившему самой его природе. Но именно оттуда тянулась тончайшая нить зова, что манил его, заставляя забывать обо всем на свете.
Он преодолел запущенный двор и старый скрипучий порог, не издав ни звука. Лестница, ступени которой прогнили и провалились, далась ему с небольшим трудом – но что могут сделать гниль и старость против зова, голоса, пусть холодной и черной, но все же родной крови.
Однако у двери, из-за которой лился голос, его ждала неожиданность. Прильнув к замочной скважине, сгорбившись и тяжко дыша, там стоял человек. От него пахло старостью и смертью. Завидев его, старик шарахнулся в сторону.
– Там человек, - проговорил он, обвиваясь кольцами вокруг кресла. – У двери.
– Что? – голос молодого человека у окна прозвучал слишком резко, отчего человечек, бывший некогда крысой, вздрогнул и пугливо принялся озираться по сторонам.
– Хвост, открой дверь. Если верить Нагайне, один старый маггл стоит возле этой комнаты и слышит каждое наше слово.
Он не вдавался в короткий разговор старика и пугливого человечка. Все его внимание было приковано к сморщенному созданию, что Он сам породил. Блеснул зеленый свет, и ему инстинктивно захотелось спрятаться от неминуемой смерти, что нес этот луч. Но спокойствие его порождения принесло успокоение, и он обвил кольцами кресло, презрительно глядя на пугливого человечка, так и не растерявшего крысиных
– Молодой гость в порядке? – каркающий голос над самой головой заставил Сашу вздрогнуть.
– Все нормально, - пробормотал он, не раскрывая глаз, и услышал стук. Глаза пришлось все-таки открыть – и увидеть, что Кикимер рухнул ниц.
– Молодой гость говорит на Парселтанге? – уважение во взгляде Кикимера резко сменилось раболепной покорностью.
– Прости, не хотел напугать, - Саша посмотрел на эльфа с удивлением.
– Молодой гость, - в смятении бормотал Кикимер. – Молодой господин. Что вам угодно?
– Мне угодно стакан воды и доспать хоть пару часов, - бросил Саша. Кикимер щелкнул тонкими пальцами, и на тумбочке тут же возник стакан.
– Благодарю, - Саша кивнул. – Ни одна живая душа не должна знать, что ты слышал сегодня ночью. И помни: все, с кем я общаюсь, независимо от их родословной, рано или поздно послужат моему великому делу.
Кикимер испуганно закивал, тряся сморщенными ушами, и исчез, оставив Сашу в одиночестве. Тот посидел еще немного на краю кровати, вернулся под легкий плед и уснул. В новом сне не было ни змееподобного детеныша, ни Хвоста, ни незнакомого молодого человека.
Утро началось с того, что в дверь комнаты кто-то весьма настойчиво стучал. Саша, тихо матерясь, сполз с кровати, нацепил очки и открыл дверь. На пороге стоял всклокоченный Сириус. Стоило ему увидеть крестника, как он уставился на того шальным взглядом.
– Ты что с Кикимером сделал? – почти панически спросил Сириус.
– А что с ним? – вяло поинтересовался Саша.
– Что-то очень странное. Кухня блестит. Столовая блестит. Малая гостиная начищена до невозможности: ковры как новые, шторы выстираны, окна вымыты. Он даже статуэтки на каминной полке надраил. Разбудил меня тем, что соскребал вековую грязь с двери моей комнаты. Когда я спросил, что тут, собственно, происходит, он рассыпался в извинениях и отходил себя щеткой.
– Оу, - Саша почесал в затылке. – Мне ночью захотелось пить, и я, как бы сказать, внушил ему немного уважения к обитателям дома и их гостям.
– Ну-ка с этого места поподробнее, - нахмурился Сириус. – Я не представляю, что надо было сделать, чтобы Кикимер стал таким. Сказать по правде, он даже к указаниям Вальбурги относился не так щепетильно. О, кстати о Вальбурге.
– А с ней что?
– Закрыла занавески на портрете, - удивленно произнес Сириус. – И я близок к тому, чтобы заглянуть, как она там. А ну как померла во второй раз.
– Ну глянь, - Саша пожал плечами. Он почему-то был уверен, что обожаемой госпоже Кикимер все же поведал о ночных приключениях. По большому счету, живой душой портрет Вальбурги назвать нельзя было, так что Саша решил впредь быть чуть более точным в формулировках.
Сириус тем временем уже побрел к портрету матери. Саша, желая проверить свою догадку, поплелся за ним.
Дойдя до портрета Вальбурги, Сириус остановился в нерешительности.
– До сих пор ее побаиваюсь, - шепотом проговорил он.