Александра Коллонтай — дипломат и куртизанка
Шрифт:
Всё чаще и чаще мелькают коттеджи: стеснились, слились в одну линию, разбежались по улицам... Полотно дороги обступили кирпичные, однотипные, узкие дома. Потянулись бесконечные, однообразные предместья британской столицы.
Лёгкий кеб быстро везёт в район Британской библиотеки. Вот и Greville Street, где каждый дом — пансион.
На улице мёртвая тишина. Сегодня воскресенье. Но так даже лучше. Пешеходы, суета, экипажи, всё движение большого города мешает воспринять его истинную душу, кроющуюся в архитектуре, в планировке улиц...
Как высоки дома, как причудливы улицы старого Лондона, то узкие, изгибающиеся, то широко расступающиеся и уходящие в бесконечную даль! Печать старой, испытанной культуры лежит на столице британского народа.
Пансион расположен в нескольких
Скорый breakfast в светлой весёлой столовой, с мягким ковром, цветами, непринуждённой болтовнёй кукольнохорошеньких мисс, и Александра уже мчится на подземке на окраину города, в предместье Hammersmith.
Куда идти? Улицы — одна, как другая: узкие дома-коттеджи, а названия улиц отсутствуют. Спаситель «боби» (полицейский). Вежливо-корректное объяснение по плану, но ни тени того добродушно-покровительственного тона, с которым немецкие шуцманы отвечают «бестолковым иностранцам».
Мимо коттеджей до самой Темзы... Как, это и есть Темза? Александра останавливается, зачарованная. Какая красавица! Не сдавленная более каменной набережной, она здесь уже свободно раскинула свои серебристые волны, и нежится, и играет на солнце, то шаловливо набегая на песчаный берег, то лаская зелёный луг, убегающий по ту сторону реки к далёкому горизонту. А развесистые ивы купают в ней свои длинные, трепещущие листочки и, низко склонившись, будто стараются заглянуть в самую глубь серебряных вод.
Александра идёт вдоль берега с обвитыми плющом коттеджами, цветущими садиками, запахом яблонь — весна...
Берег пуст и безлюден. Некого спросить, где живёт миссис Монтефиоре. Всплеск вёсел. Одна за другой, спеша, перегоняя друг друга, несутся узкие, лёгкие гоночные ялики. Белые одежды гребцов, мускулистые руки, загорелые лица... И снова тишина, только серебряным звуком нежно плещется Темза, ударяясь о берег.
Навстречу — седой старичок, сгорбленный, опирающийся на палку. Картинная мягкая шляпа с большими полями, лицо строгое, а глаза ласковые, детски-голубые. Где она его видела? Ну конечно! Его портрет встречается в каждой иллюстрации к событиям на «зелёном острове»: народная демонстрация, коронация короля, несчастный случай, празднество... Это собирательный старый «дядя Джон».
Александра спрашивает у него нужный адрес.
— Дора Монтефиоре? Да вы стоите у самой калитки. Вот её коттедж.
Так вот он, этот исторический в женском движении дом, в котором Дора Монтефиоре выдержала шесть недель осады полиции за отказ платить налоги. «Если мы лишены права распоряжаться деньгами, с нас взимаемыми, мы перестаём платить налоги».
Соседи, друзья, последователи снабжали её через решётку сада провиантом, книгами, цветами... Фотографы и репортёры осаждали дом, переговаривались, интервьюировали, снимали энергичную женщину, не переступая порога её жилища, висли на решётке сада, подкупали прислугу, чтобы получить побольше интимных, свежих сведений. Отсюда вывезли всё её имущество, чтобы продать с публичного торга. И ей и её друзьям пришлось спешить на выручку любимых и привычных предметов домашнего обихода. Два раза выдержала эта энергичная женщина борьбу с законами своей страны. Но подражательниц было мало, и движение не создалось. Воинственными суфражистками найдены были иные, более сенсационные методы борьбы. А сама Монтефиоре покинула их ряды и примкнула к социал-демократической партии, встав во главе движения за всеобщее избирательное право. ASS, или Adult Suffraqe Society, — её любимое детище. Эта организация и выписала Александру и Клару Цеткин для специальной работы: провести ряд агитационных контрсобраний в то самое время, когда в Лондоне будет проходить Международный конгресс союза женских избирательных прав. Международный женский союз будет провозглашать принцип борьбы за ограниченное избирательное право для женщин. В противовес ему социал-демократия должна будет развернуть своё знамя всеобщего избирательного права. Такова задача, таков намеченный план.
У Монтефиоре остановилась и Клара Цеткин.
Александра застаёт её, как всегда, за письменным столом
— Не хочу вас сейчас задерживать и отрывать от дела, поговорим после. А пока я пройду к Монтефиоре, — говорит Александра.
— Вот и отлично! Вы не сердитесь, что я с вами не могу побыть сейчас? — И её милые, близорукие глаза с виноватым видом близко-близко глядят на Александру, а улыбка делает её лицо чарующим, живым.
Дора Монтефиоре — высокая, крупная женщина с энергичными, почти мужскими движениями.
Она — бабушка, но огонь энтузиазма и вера в любимое дело молодит и красит её.
Скромное жилище Монтефиоре полно своеобразной поэзии. Как ласкает глаз этот английский грот, этот домашний комфорт, носящий такой яркий отпечаток индивидуальности хозяина дома. Портреты всех времён и стилей, книги, цветы, глубокие, заманчивые кресла, мягкие подушки, низкий диван, вделанный в нишу окна, и за ним живое, трепещущее природными красками панно: Темза, с её живописными ивами и зелёными лугами...
— Кто это? — спрашивает Александра, разглядывая портрет, — тонкое, гордое лицо и горькая, непокорная складка у губ.
— Разве не знаете? Оскар Уайльд. Мой любимый поэт. Вот здесь у меня полка его сочинений...
Оскар Уайльд — любимец ортодоксальной социалистки, этого в Германии не встретишь.
С Монтефиоре и Цеткин Александра прощается до вечера — на семь часов назначен митинг ASS.
Митинг ASS проходит в центре Лондона. В зале уже толпится публика. И какая пёстрая! Хорошенькие, кукольные мисс в светлых, воздушных платьях звенят браслетами, а рядом худые пролетарские лица женщин со сгорбленными спинами, в помятых блузах, в старых, обтрёпанных юбках. Джентльмены, с тщательными проборами, в смокингах и ослепительно белых рубашках, и тут же широкоплечий рабочий с обмотанным вокруг шеи шарфом вместо воротника.. Где на континенте увидишь что-нибудь подобное? Хорошенькая мисс весело и непринуждённо болтает с кавалерами в потёртых одеждах, а работница в невзрачной блузе и шлёпающих башмаках ведёт дружескую беседу с соседом в смокинге. Здесь — все товарищи, все свои, все социалисты. Однако зал, вмещающий около двух тысяч человек, заполнен едва ли наполовину. А между тем на эстраде цвет английских социалистов ортодоксального крыла. Широкоплечая фигура Хайдмана, славное, умное лицо Квелча, а рядом статный старик сэр Чарлз Дилк, составитель известного билля о реформе английской системы представительства. Его осанка благородного лорда, его безукоризненный чёрный сюртук, его седая голова так и просятся на картину и так типично английски, что кажутся ненатуральными. Может быть, это прекрасно загримированный актёр, играющий выигрышную роль либерального лорда со всеми неизбежными, традиционными качествами: благородством, великодушием, мягким сердцем и сочувствием к угнетённым?
А вот и героиня, сбежавшая со страниц английских назидательных романов для целомудренных девиц: леди Варвик, доподлинная леди, родственница короля, одна из владелиц крупнейших графств, по собственной воле, следуя влечению сердца, поступившая в ряды армии неимущих. На ней идеально простое чёрное платье. Лицо статуйно-прекрасное, над золотыми волосами ореол чёрной шляпы со страусовыми перьями. И только неприятно дисгармонируют с выдержанной строгостью костюма огромные бриллианты в ушах прекрасной леди. На эстраде находится и её дочь, кукольно хорошенькая, но совершенно бесцветная юная особа.
За графиней — гордая голова Бернарда Шоу. И тут же худая, некрасивая работница, с угловатыми манерами, в поношенной, скромной одежде. Но отчего же зал полупуст?
— Мы сделали всё, что от нас зависит, — объясняет Александре член ASS: были и плакаты, и статьи, и объявления, но что поделаешь — сама идея ещё не приобрела популярности. Мужчины находят, что вопрос не актуален. Женщины тянутся к суфражисткам...
— Отчего же партия не проявит больше энергии? В Германии в таких случаях выпускают специальные листовки, прибегают к устной агитации.