Александра Коллонтай — дипломат и куртизанка
Шрифт:
Среди ленинского окружения, кроме Арманд, никто женским вопросом не интересовался. Однако благодаря её влиянию на Ленина большевики впервые стали организовывать работу среди женщин. Равнодушная к фракционным разногласиям, Коллонтай всегда радовалась каждому новому шажку на пути к единению женского пролетариата.
На станцию Лонжюмо поезд привёз Александру без четверти десять. На платформе её встречала Крупская.
«Она ещё больше подурнела», — подумала Александра, протягивая руку жене Ленина. В последний раз они виделись в сентябре прошлого года в Копенгагене, на
— Спасибо вам, Александра Михайловна, что согласились выступить у нас, — с редкой для неё учтивостью начала Крупская. — Поначалу мы вообще не думали включать в план занятий женский вопрос. Учебная программа и без того насыщенная. До августа учащиеся должны прослушать чуть ли не весь университетский курс. При этом ещё ведутся семинарские занятия, мы заставляем их конспектировать, ставим зачёты, а публика в основном-то рабочая, к учению не очень привыкшая, усваивают довольно медленно. И всё же Инесса настояла, чтобы в план включили хотя бы одну лекцию по женскому вопросу.
— А почему бы ей самой не прочесть, — осторожно поинтересовалась Александра. — Она этот вопрос знает не хуже меня.
— Что вы, голубчик, ей, бедняжке, и так работы хватает. Сперва она читала у нас курс по истории социалистического движения в Бельгии, а теперь Ильич поручил ей вести семинарские занятия по политической экономии.
— По политической экономии?
— Да-да. И она прекрасно справляется с этим заданием. Лекции по политэкономии читает сам Ильич. Кроме того, он ведёт курс по теории и практике социализма в России, о материалистическом понимании истории и по аграрному вопросу. Зиновьев читает историю партии, Луначарский — историю искусств, Каменев — историю буржуазных партий в России. Ещё среди лекторов у нас Шарль Раппопорт, Семашко, Рязанов...
С вокзала они вышли на главную улицу городка, а через десять минут были уже на окраине Лонжюмо.
— А вот и наш университет, — сказала Крупская, указывая на ветхий, покосившийся дом с пристройкой-сараем. — Этот дом принадлежал раньше французскому рабочему-столяру. В сарае у него помещалась мастерская. Мы её своими силами переделали в лекционную аудиторию. Сейчас Инесса заканчивает свой семинар, а в одиннадцать начнётся ваша лекция.
— Сколько у вас слушателей?
— Тринадцать человек, направленных партийными организациями России. Партия полностью оплачивает их дорожные расходы и скромное содержание. После окончания курса все они будут направлены на партийную работу в Россию. Кроме них у нас ещё пять вольнослушателей... Ну вот семинар, кажется, закончился.
Из дверей пристройки стали выходить рабочего вида люди с тетрадками и книжками в руках. Привычным взглядом лектора Александра стала оценивать своих будущих слушателей: сможет она их зажечь или нет? Жаль, что среди них только одна женщина, но по виду боевая — в сердцах таких Александра всегда находила отклик.
Последними из сарая вышли Ленин
— Очень рад, очень рад, — сказал Ленин, довольно живо приветствуя Александру. Он был явно в хорошем настроении. — Осветить вкратце нашим слушателям женский вопрос было бы весьма полезно. В каком аспекте вы будете об этом говорить?
— Тема моей лекции называется «Образ новой женщины в современной беллетристике».
— Вот и прекрасно. Можно будет убить сразу двух зайцев: и половой вопрос обрисовать, и помочь разобраться в современной беллетристике. Ну и, я надеюсь, тема вашей лекции малость оживит наши занятия. А то публика у нас к научным премудростям не очень привычная, и кое-кто на занятиях иногда засыпает.
Ленин вдруг заразительно засмеялся. И хотя ничего смешного сказано не было, Александра тоже невольно улыбнулась.
— Да, мы, большевики, малость поотстали в разработке женского вопроса, — прервав смех, вдруг произнёс Ленин. — Вот только сейчас товарищ Инесса готовит программную брошюру по этой теме. — Он помахал стопкой бумажек в руке. — Мне нужно срочно ознакомиться с тезисами брошюры, так что я вынужден вас покинуть. — А вам, товарищ Коллонтай, я полагаю, хотелось бы до начала лекции обсудить с товарищем Инессой узкоспециальные вопросы?
— Вам очень идёт эта шляпка, — сказала Александра, когда Ленин удалился.
— Я купила её два года назад по случаю в Брюсселе.
— Она очень, очень вам к лицу, — настойчиво повторила Александра. — У вас великолепный вкус. Я всегда восхищалась вашими шляпками.
«Они так ловко скрывают ассиметричность вашего лица и чересчур большой рот», —добавила она про себя.
— Я вижу, у вас тоже прекрасный вкус, — ответила Инесса, как бы в тон мыслям Александры. — В Париже вы всего два месяца и уже одеты по последней парижской моде, а я вынуждена здесь перелицовывать свои московские платья, — вздохнула она.
— Почему-то все завидуют моему умению носить вещи. — Александра в сердцах тряхнула головой. — А я на свои скромные средства могу себе позволить только одно повседневное платье к ежегодной партийной конференции и раз в два года нарядное платье к очередному конгрессу Социалистического интернационала.
— А я не могу себе даже этого позволить.
— Видите ли, Инесса Фёдоровна, в эмиграции я уже три с половиной года. Если бы я всё это время не работала, а занималась одними интригами, я бы тоже до сих пор перелицовывала свои петербургские платья.
— О каких это интригах вы говорите, голубушка моя?
— Вы сами прекрасно знаете. Вся деятельность большевистской фракции построена на мелких, простите меня, просто бабьих интригах.
— На «бабьих», вы говорите? И с таким словарём вы ещё считаете себя сторонницей освобождения женщин? Я очень жалею, что пригласила вас сюда.
— А я могу и уехать...
— Простите, что перебиваю вашу дискуссию, — подходя к ним, с улыбкой сказала Крупская. — Перерыв уже кончился, и студенты ждут вас в аудитории.