алфавит

казанова яшка

ы

ытамхаш: дашь – не дашь, баш на баш... цинична, наташ? стервозна, наташ? болею, наташ. 2008/11/07

ь

ь –

это: её шипящее «нет»; пересечение календарное девять лет; мягкий щелчок тугого замка входной; до краёв предвкушеньем наполненный выходной; два бокала монтепульчано, не отрывая губ; горячий ристретто, выпитый на бегу; аромат её кожи, пропитавший меня насквозь; мягкий плащ и под ним любимый до дрожи гвоздь; телефон, не сдающий нас твёрдо, как партизан; наваждение – втечь глазами в её глаза; ритм танго, гладящий бёдра и рвущий пах, с нежеланием в одиночку сделать хотя бы па; понедельник, вторник, Боже ты мой, среда; ь – это: её шипящее «да», первый снег, как манка, из щедрой небесной горсти... ну и вот такой сбивчивый, будто подросток, стих. 2008/11/07

э

энэло – смурное, сердитое целовать в лоб, улыбаясь звонкам родителей, рукавом натирая латунные пуговки на его кителе. смотреть задумчиво: как энэло ест; фотографии предыдущих невест; телевизор, спину его к своему животу прижав. поцелуем закрывать ему рот, если тот решит побрюзжать. за кофе и круассанами утром в пальто нараспашку бежать. посреди ночи болтать с ним, спать ему мешать, тыча пальцем в небо, полное звезд, спрашивать: «а ты с какой? с той, которая жёлтенькая? или нет! с той, что оранжевая!» 2008/11/09

ю

ювелир хитроглазый с улыбкой подвижнее тени, ты старался меня огранить, но сумел ограничить. и не вспомнить уже ни подробности телосплетений, приносящих

мне радость когда-то, ни сами сплетения. нынче я – всего лишь бодрящийся в ночь полнолуния евнух, темно-красным кюве промывающий старую рану. ты однажды напишешь короткое «можно приеду?» – от желанья прилипнуть сухими губами к экрану с этой фразой, свихнусь. 2008/11/15

я

яшка, яшка... ловелас и пьяница. и каждый день для него – пятница. и каждая ночь для него тянется ровно столько, насколько растягивается влажная простыня. и поцелуй в тёплую щёку, и «прости меня, но я обручён с бессонницей. давай не будем расстраиваться и ссориться?» яшка, яшка... кокетничает налево-направо. для него нет других брендов (какие там ямамото, прада?) кроме него самого. а он сам – ого! яшка, яшка... шампанское вместо сока, а вместо супа – сок. и вот этот пульсирующий вечно его висок, и вот это ощущение, что невесом, что запросто по углям может гулять босой, а также – то по крышам, то по головам: «добрый вечер, могу заглянуть и к Вам.» яшка, яшка... водостойкая тушь течёт, руки, на удивление цепкие при прощании. чёрт! мобильный вибрирует нервозно: время позднее, а он еще не вернулся, прохладный, ни под один под бок – то ли дьяволёнок, то ли несостоявшийся Бог, существующий только из-за того, что кто-то верит в это шальное эго его – бродит по кабакам и опиумным притонам навеселе, но безудержно грустный при том. он ищет чего-то совсем невозможного в данной реальности, опять не находит, садится за кнопки, лабает стих, а потом раздевается, ложится сначала в ванну, потом – в постель. и тут заканчивается весь маскарад псевдофевральский. с ней вышеописанная феерия – просто фантазия, прилепленная к букве «я». 2008/11/21