Алгорифма

Борхес Хорхе Луис

Вспоминаю скрип дверей тюремных… Девок у царя было гаремных Полон двор, да Пётр Ильич Чайковский Прелести так грёз краснотеремных В звуки воплотил — о, чай московский! — Что царь полюбил грех мальчуковский…

2

Плеск реки и аромат жасмина Для меня суть вещи ностальгии. Буэнос Айрес! Улицы другие Почему в тебе, а след кармина На

рубашке тот же? Ну, сними, на, Как жену я трахаю. Долги и Бурны миги радости нагие, Не хватает треска лишь камина… Буэнос Айрес! Солнце твоё в полдень Вспоминаю… Сын! Свой сильный пол день Обнимая женщин, в место дальнее. Помню две скрещённые рапиры… Вот чем отхлестал бы вас, шекспиры, Царь царей! Нет выходки скандальнее…

3

Человек с бревном и с печниками, Крепкими такими мужиками На картине славит труд свободный. Мужики глядятся добряками. Запад ждал, что грех тылопрободный И рогами красный плащ избодный, Мерзкий, презираемый веками, Нужный между тем как руль ободный Ленин, наконец, легализует. Только к власти быстро пришёл Сталин. Печников вождя парализует Сифилис. Исход уже летален. Коба же гомосексуалистов Ненавидел, я как футболистов.

4

Вспоминаю годы золотые. В гости приходил без приглашенья Люд друг к другу для еды вкушенья И питья вина. Нравы простые Телефон испортил… Не святые Все мы, но такие согрешенья Как сейчас, редки были. Крушенья Поезда бутылки ждут литые, Полные бутылки и пустые. Не привык терпеть одни лишенья Аппарат кровавый разрушенья. На Руси раздор, как при Батые. Виноваты с мясом щи густые За поста, выходит, нарушенья?

5

Вспоминаю карандаш и шпагу. Гонгоры стих гордый вспоминаю. Шпага поломалась. Да, я знаю. Карандаш грозит ареопагу! Вспоминаю то, что сам увидел И что мать с отцом мне рассказали: Сталин извращенцев ненавидел. Сапоги они ему лизали. Вспоминаю друга Маседонио Не в кафе, на улице что Онсе, Оперев чело своё ладони о, В

эншпиль погружённого (в прононсе Его «эр» французское…) — у стойки С ним стоим мы, к алкоголю стойки!

6

Ещё помню я с землёй телеги, Что вдоль Онсе не спеша по пыли Проезжали… Красные глупы ли? Скромно жить при хлебе да ночлеге… Почему не во дворце, коллеги? Верующими когда б вы были, Заповедь Христа бы не забыли… Но что делать опосля возлеги? Помню Амальсен де ля Фигура, Ту, на улице что Токумана… Антифразис — речи есть фигура, Вид наичестнейшего обмана: Юношу богатого Спаситель… Полюбил. Как жертву искуситель.

7

Станислав дель Кампо, возвратившись, Умер. На том свете очутившись, Станислав дель Кампо перед Богом Оправдался, мило отшутившись На своём испанском неубогом: «Мой Господь! — Сказал он — Если б Огом Я Васанским был, усовестившись, Одр железный в деле прелюбогом Не винил бы!» Станислав дель Кампо Сказал Богу: «Я всем беднякам по Женщине бы дал в юные годы», — На что Бог ответил Станиславу: «Ну, дель Кампо, шутишь ты на славу. Кончились твои, бедняк, невзгоды!»

8

Вспоминаю третий двор. Рабов он Патио был, для меня запретным. Лучше бы остался мир каретным Да лошадным, сердцем облюбован. Лучше бы как в Индии он бедным Оставался, не разбогатевший, И в Китае как велосипедным, А то править миром захотевший Людоед с техническим прогрессом Справиться не может и планету Ближнюю за звонкую монету Продаёт уже, леча мир стрессом. Лучше рабский дворик, чем свобода Для заднепроходного пробода.

9

Вспоминаю выстрел пистолетный Алема в закрытом экипаже. Где Пилат, петух наш туалетный? Дать ли объявленье о пропаже? Он теперь как юнкер эполетный При купчихе, а она при паже, Гей теперь он, зерноклюв балетный. Ну ты, Пугачиха, и глупа же!