Алиса в Зомбилэнде
Шрифт:
"Тахо" сильно вильнул, и Эмма закричала. Я схватила ее за руку, снова сжала — наверное, слишком сильно, но я не собиралась отпускать сестренку.
Сердце бешено стучало в груди, а на лбу выступил холодный пот. Я пообещала сегодня защитить сестру — и я это сделаю.
— Все будет хорошо, — заверила я ее.
Эм тряслась так, что ее дрожь передалась и мне.
— Милый, послушай, — мягко позвала мама. — В машине мы в безопасности. Никто нас не тронет. Нам надо…
— Нет! Если мы не повернем, они проследят нас до дома! — Отец совершенно обезумел и не слышал ничего из того, что говорила
Мы все кружились, кружились, кружились. Я сильнее сжала руку Эммы.
— Алиса, — заплакала она.
— Все хорошо, все хорошо, — как заведенная повторяла я. Мир крутанулся, превратился в размытое пятно… машина накренилась… отец выругался… мама ахнула… машина накренилась сильнее… сильнее…
"Замри!"
Помню, мы с Эм любили играть в эту игру. Врубали на полную катушку рок на нашем айподе и дергались, как припадочные. Потом одна из нас кричала "замри!", и мы резко обрывали танец, застывая на месте, и старались не рассмеяться, пока кто-то не кричал волшебное слово…
"Танцуй!"
Как бы мне хотелось заорать тогда "замри!", переделать сценарий, пересадить действующих лиц. Но ведь жизнь не игра, правда?
"Танцуй!"
Машина взлетела в воздух… перевернулась… рухнула на дорогу вверх тормашками… и снова перевернулась. Скрежет покореженного металла, звон разбившегося стекла, крики боли наполнили воздух. Меня мотало на сидении, мозг превратился в вишневое желе, я наталкивалась на какие-то предметы, пока из меня не выбило дух.
Когда мы, наконец, остановились, я была настолько оглушена, сбита с толку, что мне казалось, будто машина все еще движется. По крайней мере, крики прекратились.
Я ничего не слышала, только в ушах немного звенело.
— Мам? Пап? — Пауза. Тишина. — Эм? — Снова никакого ответа.
Я нахмурилась, огляделась. Все вокруг было словно в дымке, что-то теплое и мокрое текло по лицу, глазам, но предметы я различала вполне ясно.
И то, что я увидела, совершенно уничтожило меня.
Теперь уже закричала я.
Мама, вся располосованная осколками, залитая кровью.
Эмма, безжизненно обвисшая на своем сидении, голова вывернута под странным углом, щека разорвана.
Нет. Нет, нет, нет.
— Папа, помоги. Нужно их вытащить!
Тишина.
— Пап?
Я осмотрелась внимательнее — и поняла, что его нет в машине. Лобовое стекло вылетело, и отец неподвижно лежал на осколках в нескольких метрах от нас. Вокруг него в свете фар стояло три человека.
Нет, это не люди. Они просто не могли ими быть. Обвисшая рябая кожа, грязная, порванная одежда. Колтуны на покрытых пятнами "скальпах", и зубы — такие острые — и эти твари… кидались на моего отца и исчезали внутри него, лишь чтобы вновь появиться секундой позже и… и пожирали его.
"Монстры".
Я боролась с ремнями, отчаянно желая вытащить и спрятать Эм — Эм, которая не двигалась и не плакала, — изо всех сил пытаясь добраться до отца, помочь ему. В запале я ударилась виском обо что-то твердое и острое. Жуткая боль вспыхнула в голове, но я продолжала бороться, даже когда уже не было сил… в глазах потемнело…
Баю-бай, Алиса. Больше
По крайней мере, на какое-то время…
Глава 2
Море крови и слёз
Они мертвы. Моя семья мертва. Ушла туда, откуда нет возврата. Я поняла это, как только очнулась на больничной койке, а склонившаяся надо мной медсестра отказалась говорить, где они, старательно избегая моего взгляда.
Когда же пришел доктор с ужасными новостями, я просто отвернулась и закрыла глаза. Это всего лишь сон. Страшный сон, а стоит мне проснуться, и мы снова все вместе будем жить дальше.
Но время шло, а я все не просыпалась.
Между тем выяснилось, что в автокатастрофе, в которой погибли мама, папа и… и… (я не могла о ней вспоминать. Просто не могла!) Уф… иными словами, при аварии, в которой погибла моя семья, я почти не пострадала. Сотрясение мозга, пара сломанных ребер, вот и все. И знаете, это казалось таким несправедливым! Мне следовало бы быть разодранной в клочья, как мама. Загипсованной с головы до ног. "Да что угодно!"
А вместо этого, не считая ушибов и пары царапин, я была в полном порядке.
В порядке. Ну да, как же.
Несколько раз приходили мамины родители, горько оплакивая потерю близких. Я виделась с ними за пару недель до аварии, когда мама повезла меня и… (мой подбородок задрожал, но я упрямо стиснула зубы, чтобы унять дрожь) когда мама повезла нас к ним в гости. Мы пробыли у бабушки с дедушкой несколько часов — вполне достаточно, чтобы пообедать и вдоволь наболтаться о всякой чепухе.
Хотя бабуля с дедулей всегда очень хорошо ко мне относились, любимицей их я точно не была. Наверное, слишком напоминала им своего отца, которого они никогда не считали достойным их единственной дочери.
И, тем не менее, бабушка с дедушкой сказали, что не собираются бросать меня в беде. Что я перееду к ним, и они обо всем позаботятся.
Итак, теперь я стану жить в их двухэтажном доме, на сторонний взгляд таком же обычном, как и мой собственный. Но только на сторонний — для меня этот переезд сродни выходу в открытый космос. Ведь мне впервые придется спать не в доме моего отца — укрепленном убежище, которое он построил ради моей безопасности. Однако меня это ни капли не волновало. И это при том, что я никогда не ночевала у подруг, никогда не засыпала где бы то ни было, кроме своей кровати… И опять же, мне все равно.
Я должна была что-то чувствовать, хотела чувствовать, но из меня словно выкачали все эмоции, — осталась только оболочка… пустая оболочка.
И уж, конечно, меня не трогали разговоры в пользу бедных. Врачи и медсестры с их бесконечными "мне так жаль" и "все будет хорошо" зря только воздух сотрясали. Им жаль? Ну и что с того? Это не вернет мне мою семью. У меня все будет хорошо? Да бросьте. Ничего хорошего уже не будет.
Да и что они знали об утратах — разве теряли они в одно мгновение сразу всех любимых людей? А об одиночестве? Вот закончатся их смены, и все они пойдут по домам. Обнимут своих детей, посидят вместе за ужином, поболтают о том, как прошел день. А я? Я больше никогда не смогу насладиться такими простыми вещами.