Алкаш в газете
Шрифт:
— Да, я звонил тетке. Она готова уступить нам одну из комнат своей квартиры. Туда же я перевез и документы. Вот тебе адрес, отправляйся сейчас же.
— А как мы отделаемся от слежки?
— Из Дома печати столько выходов, что сделать это будет несложно.
Мы вышли из кабинета, спустились на второй этаж и перешли по стыковочному коридору в старое здание издательства, которое примыкало к новой девятиэтажке. В этом старом здании располагались производственные цеха. Я никогда не был здесь и, плутая по коридорам, понял, что, если бы рядом не было Седого, я бы
— Вроде никого, — сказал Седой после полуминутного осмотра улицы. — Давай пошустрее. За углом поймаешь тачку. До вечера! — добавил он.
…Вечером мы снова собрались втроем в одном из двухэтажных домиков старой части города, где находилась квартира тетки Борисова. Она оказалась милейшей женщиной и с радостью восприняла меня как гостя. Тетушка накормила меня обедом и, наказав мне отдохнуть, удалилась куда-то по своим делам. Так же радушно она приняла Седого и Дынина. Капитан милиции по-армейски доложил обстановку, ограничившись тремя лаконичными фразами:
— Пока все тихо. Никто шарить еще не начал. Хвоста около издательства уже нету.
— Это означает: или они решили отложить все сюрпризы на завтра, или Шелестюк решил играть по правилам, о которых мы договорились, — сказал я.
Дынин ушел поздно вечером, Седой же заночевал вместе со мной у тетки. Утром он поднял меня довольно рано и сразу же спросил:
— Действуем по вчерашней схеме?
— Да. Ты сидишь в редакции и ждешь информации.
— Не нравится мне все это. Лучше бы я вместе с вами пошел.
— Это нецелесообразно, — отрезал я.
Седой пожал плечами, но вынужден был согласиться. Позавтракав, я отправился на прием в мэрию.
Как и вчера, я подъехал к мэрии на такси и, выйдя из машины, сразу же обнаружил гуляющего Дынина. Чего-либо подозрительного я не разглядел. Хотя вполне допускал, что люди, следившие за мной вчера, сидят в каком-нибудь автомобиле из тех, что в изобилии были припаркованы на стоянке около мэрии.
Миновав милицейский пост, я прошел в приемную Шелестюка и с удивлением отметил, что, кроме секретарши, там нет даже охранника. Я поздоровался и назвал свою фамилию. Секретарша кивнула и вошла в кабинет вице-мэра. Через несколько секунд она вышла и, раскрыв передо мной дверь, произнесла:
— Прошу вас.
Внешность Шелестюка по сравнению со вчерашним днем практически не изменилась, словно он вообще не выходил из кабинета. На изменения указывало лишь то, что он был чисто выбрит.
Я, не спрашивая разрешения, подошел к столу вице-мэра и сел.
— Здравствуйте, Иван Валентинович, — произнес я, опускаясь в кресло.
— Доброе утро, Владимир Александрович, — ответил вице-мэр.
Минуту-другую мы смотрели друг на друга молча. Первым прервал молчание Шелестюк.
— Вчера мы с вами заключили некое соглашение. Сегодня я готов выполнить свою часть контракта. Надеюсь, что после этого вы выполните свою…
— Прекрасно, — констатировал
Шелестюк встал со своего места, прошелся по кабинету, потом вернулся и сел снова.
— Видите ли, вчера я рассказал вам не все, что знаю по делу Бомберга. И сделал это намеренно. Дело в том, что вчера свои слова я ничем не мог подтвердить. Сегодня же я готов подкрепить сказанное доказательствами. Очень хотелось бы верить в то, что они вас убедят…
Я выжидательно смотрел на вице-мэра. Он сделал паузу и продолжил:
— Дело в том, что я действительно не причастен к убийству Александра. Вы можете верить или не верить, но многие из тех материалов, продемонстрированных вами вчера, для меня явились полной неожиданностью. И еще большей неожиданностью явилось то, что собрал их Бомберг. Я не хочу сказать, что не знал об этом вообще ничего. Но Бомберг был такой человек, которому нельзя было доверять ни в чем до конца. Вы, наверное, знаете, что я вхожу в попечительский совет вашего издательства. И не скрою, что от имени администрации, которая входит в состав учредителей газеты, корректировал политику газеты. В тех случаях, когда это касалось публикаций Бомберга, он проявлял особую агрессивность. Однажды он даже пытался шантажировать меня, намекая на какие-то материалы, которыми он располагает. Он всегда давал понять, что он не простой человек и что с ним просто так дела иметь нельзя.
— Чем закончилась попытка шантажа со стороны Бомберга?
— Поскольку речь шла о непринципиальных вопросах, я решил не связываться с ним и не стал настаивать на своей точке зрения. Может быть, я проявил малодушие…
— Но, однако, насколько я знаю, потом вы были даже дружны с Бомбергом…
— Да, впоследствии наши отношения улучшились. Иногда я просил его о помощи, иногда он меня… Вот на одной из таких просьб, весьма необычной, я и хотел бы сейчас остановиться.
Шелестюк снова сделал паузу, вздохнул и быстро сказал:
— Дело в том, что буквально за несколько дней до смерти Бомберг пришел ко мне и попросил помочь найти человека, который выполнил бы одно специфическое поручение.
— О каких специфических поручениях шла речь?
— Говоря попросту, он просил меня найти ему киллера.
После этих слов я несколько секунд сидел совершенно ошарашенный той информацией, которая только что прозвучала из уст Шелестюка.
— Вы хотите сказать, что Бомберг замыслил убрать кого-то? — спросил я наконец.
— Уверен, что да, хотя он ничего не конкретизировал в разговоре со мной.
— Чем же он объяснил такую необычную просьбу?
— Банальное, на мой взгляд, было объяснение, — слегка улыбнулся Шелестюк. — Он сказал, что хочет взять у него интервью…
— Вы исполнили его просьбу?
— Да. Среди моих знакомых есть такой человек.
— А вас не насторожил тот факт, что именно к вам он обращается с такой просьбой?
— Да, конечно. Но я объяснил себе это тогда, что он просто находится в отчаянном положении. И решил, что я как раз тот человек, к которому он может обратиться.