Алькатрас и рыцари Кристаллии
Шрифт:
— Мы не обсуждаем такие вопросы с посторонними, — ответил пожилой рыцарь.
— Я не посторонний, — возразил я. — Я Смедри. К тому же про камни я по большей части уже знаю. — У Кристинов существовало три разновидности осколков: из первых они делали мечи, вторые имплантировали Кристинам в шею, а о третьем Бастилия рассказывать не захотела.
— Вы образуете узы с кристаллами в шее, — добавил я, сопроводим свои слова жестом. — Но еще и с мечами, не так ли? В этом все дело? Когда Бастилия схватила меч матери, чтобы сразиться с Килиманджаро, это нарушило
— Дело не только в этом, — возразил старший рыцарь. — Все куда сложнее. Драка с мечом Драулин проявила в Бастилии черты безрассудства — точно так же, как и потеря ее собственного меча.
— И что?
— И что? — сказала Драулин. — Юный государь Смедри, цель нашего ордена — оберегать жизни людей вроде вас. Короли и знать Свободных Королевств — и особенно клан Смедри — регулярно ввязываются в смертельные предприятия. И для того, чтобы их защитить, Рыцари Кристаллии должны сохранять твердость и хладнокровие.
— При всем уважении, юный государь Смедри, — добавил пожилой рыцарь, — наша обязанность — уравновешивать вашу безрассудную натуру, но уж никак ей не способствовать. Бастилии еще рано становиться рыцарем.
— Послушайте, — возразил я. — Но ведь до этого кто-то уже признал ее достойной титула. Может быть, стоит с ними и поговорить?
— Это были мы, — ответил Архедис. — Именно наша троица полгода назад признала Бастилию полным рыцарем, и мы же выбрали для нее первое задание. Вот почему именно мы обязаны взять на себя печальную обязанность по ее разжалованию. Полагаю, пришло время голосовать.
— Но…
— Государь Смедри, — резко возразила Драулин. — Вы высказались, а мы, в свою очередь, вытерпели вашу речь. У вас есть другие аргументы, которые могли бы поспособствовать продуктивному диалогу?
Они смерили меня выжидающим взглядом.
— А если я назову их идиотами, это поспособствует конструктивному диалогу? — спросил я, повернувшись к дедушке.
— Вряд ли, — с улыбкой ответил он. — Ты мог бы попробовать назвать их «кроходурами», потому что они, держу пари, не знают такого слова. Но думаю, что особого толку от этого тоже не будет.
— Тогда у меня все, — сказал я, чувствуя еще большее раздражение, чем на входе в комнату.
— Драулин, твой голос? — спросил пожилой рыцарь, очевидно возглавлявший троицу.
— Я голосую за то, чтобы лишить ее рыцарского титула, — ответила Драулин. — И на неделю отсечь Бастилию от Мыслекамня, чтобы очистить от ее скверны мечи остальных Кристинов.
— Архедис? — снова обратился пожилой рыцарь.
— Речь юного Смедри меня тронула, — ответил рыцарь с большим подбородком. — Возможно, мы приняли поспешное решение. Я предлагаю заменить лишение титула временным отстранением. Скверна, которую Бастилия оставила на чужом мече, требует очищения, но неделя, на мой взгляд, — чересчур суровое наказание. Достаточно и одного дня.
Я не очень понимал, что именно означает последняя часть его решения, но за свою доброту огромный рыцарь заслужил
— Значит, решение за мной, — заключил старый рыцарь. — Я изберу промежуточный путь. Бастилия, мы лишаем тебя рыцарского титула, но через неделю проведем повторное слушание, чтобы пересмотреть твой приговор. Твоя связь с Мыслекамнем будет оборвана на два дня. Оба наказания вступают в силу немедленно. Доложи об этом в Палату Мыслекамня.
Я мельком взглянул на Бастилию. Каким-то образом мне стало ясно, что решение было сделано отнюдь не в нашу пользу. Бастилия продолжала смотреть прямо перед собой, но в ее лице было заметно какое-то напряжение — и даже страх.
«Я не позволю этому случиться!» — промелькнула в моей голове разъяренная мысль. Я сконцентрировал свой Талант. Они не могут ее забрать. Я сумею их остановить. Пусть поймут, каково это, когда мой Талант сломает их собственные мечи, а потом…
— Алькатрас, парень, — мягко произнес дедушка Смедри. — Привилегии вроде нашего доступа в Кристаллию сохраняются лишь до тех пор, пока ими не начинают злоупотреблять. Думаю, мы и без того слишком долго испытывали терпение наших друзей.
Я взглянул на деда. Иногда в его глазах отражалась на удивление глубокая мудрость.
— Не бери в голову, Алькатрас, — сказал он. — Мы еще придумаем, как победить.
Рыцари встали из-за стола и направились к выходу их комнаты — скорее всего, им хотелось поскорее увеличить дистанцию между нами. Я беспомощно наблюдал, как следом за ними уходит и сама Бастилия. На прощанье она взглянула на меня и прошептала всего одно слово:
— Спасибо.
«Спасибо», — подумал я. Спасибо за что? За то, что не справился?
Я, понятное дело, чувствовал за собой вину. А вина, как вам, наверное, известно — довольно редкая эмоция, чем-то похожая на лифт из желатина (И то, и другое довольно быстро «опустят» вас на самое дно).
— Идем, парень, — сказал дедушка Смедри, взяв меня за руку.
— Мы ничего не добились, — произнес я.
— Вот уж вряд ли! Они были готовы полностью лишить Бастилию рыцарского титула. Теперь у нее, по крайней мере, есть шанс его вернуть. Ты молодец.
— Шанс его вернуть, — хмурясь, повторил я. — Но если через неделю голосовать будут те же самые люди, то какой толк от нашего вмешательства? Они просто отнимут у нее титул — и на этот раз окончательно.
— Если только мы не докажем, что она его заслуживает, — возразил дедушка. — Скажем, помешав Библиотекарям подписать перемирие и захватить Мокию.
Мокия была важна. Но даже если мы сможем провернуть дедушкин план и даже если сумеем привлечь к нему Бастилию, то как участие в политических баталиях докажет, что она достойна носить рыцарский титул?
— Что такое Мыслекамень? — спросил я по пути в комнату со Стеклом Транспортёра.
— Что ж, — ответил дедушка, — об этом тебе знать вроде как не полагается. А значит, тем интереснее будет о нем рассказывать. Осколки Кристин бывают трех видов.