Алла в Стране ЧБ
Шрифт:
— Да, наса стана называица ЧБ, — вмешался Круг, снова шепелявым голосом.
Кол остановил его строгим жестом и обратился к Алле:
— Разумеется, ты должна понимать, и это утверждает старик Нуль Молчащий, что на самом деле мальчишка только видел подсказанные ему воображивительным измерением образы. А Страна ЧБ есть на самом деле. Она существует! Как я и он, — показал Кол на Круга. — Нас там много! И правит нами Ца...
Кол на всякий случай перешел на такой тихий шепот, что его стало едва слышно.
—
— Да, пьяит нами Цаица, — снова вставил Круг и получил от товарища затрещину, чтобы не повторял и не мешал рассказывать.
Кол сделал попытку продолжить:
— Царица Черно-Белой страны всегда носила платье, которое меняло цвет. Если у нее было хорошее настроение, оно становилось черным. Если плохое — белым...
— Наверное, должно быть наоборот? — теперь уже вмешалась Алла, но мысленно пообещала себе, что постарается больше не перебивать.
Впрочем, Кол не рассердился на нее.
— Нет, именно так, — сказал он. — Когда хорошее настроение — платье становилось черным. Плохое — белым...
И всегда можно было понять, в каком расположении духа находится Царица, потому что лицо ее чернело или белело одновременно с платьем. Но однажды что-то случилось, и платье сломалось.
«Как может сломаться платье?» — подумала Алла, но остереглась произнести вслух.
Платье сломалось, и одна половина его стала черной, а другая белой. Да и с самой правительницей случилось неладное — одна половина ее лица стала черной, а другая белой. И с этого дня уже никто не знал, чего ожидать от Царицы, до того момента, пока она не заговорит с ним. А это было чревато последствиями.
— Какими? — не удержалась Алла.
— Например, мы с Кругом ни за что не стали бы ее тайными агентами, если бы попали к ней в тот момент, когда у нее было плохое настроение. Но у нее было хорошее настроение, и она велела нам идти шпионить.
— Так вы шпионы? — удивилась Алла. — А за кем вы шпионите? И зачем?
— Лучше не спрашивай.
— Но я хочу понять — вам это нравится или нет?
— Конечно, нет, как ты могла такое подумать? Кому нравится, когда за ним шпионят? Нас за это никто не любит.
— Тогда почему она назначила вас делать нехорошие дела, если была в хорошем настроении?
— Такова царская воля. Делать плохие дела, когда у тебя хорошее настроение, или хорошие, когда плохое. Чтобы не быть, как все! Это только мы, Нули, плохо ведем себя, когда нам плохо и добреем, если нам хорошо. А Царице полагается быть наоборот. Ну, а поскольку она, как правило, живет очень хорошо...
— Можно сказать, пьипеваючи! — добавил Круг.
— ... то у нее почти всегда хорошее настроение, — закончил Кол.
— То есть, она почти всегда
— Так и есть.
— Прости, я тебя опять перебила. Только ты сам виноват — то про воображивительное измерение начинаешь рассказывать, то про мальчика и телевизор, то про вашу царицу!
Видимо, Алла по неосторожности опять произнесла последнее слово громче, чем нужно. Потому что из-за дверцы вырвались вдруг какие-то непонятные звуки, похожие на гневный шепот.
Кол и Круг пришли в ужас.
Оба заверещали, заметались, не зная, куда деваться. То ли исчезнуть обратно за дверью-окном, куда возвращаться им было страшно, то ли спрыгнуть вниз и попытаться спрятаться среди расставленных в подвале раскладушек и кроватей, на которых спали люди.
Что же — ни туда, ни сюда?!
В какой-то момент Кол решился и первым сиганул вниз. Причем, к великому изумлению Аллы, он сделал это в одно мгновение. Только что человечек сидел на раме, как вдруг — бац! — и уже выглядывает из-под кровати. Там же, под кроватью — и так же мгновенно! — очутился Круг. Оба словно переместились с одного места на другое.
Некогда было удивляться. Алла поспешила спрятать их, опустив до пола край одеяла.
— Скорее закрой окошко! — верещали человечки.
Девочка вскочила с постели. В подвале было холодно и, даже укрываясь одеялом, Алла в эти ночи спала в одежде — в платье, в котором ходила в последний раз в школу, и которое одно уцелело из ее гардероба. Но даже в нем она ощутила, как из приоткрытого окошка ворвался ледяной холод.
Алла уже находилась возле странной «двери», которую, пища от страха, требовали закрыть Круг и Кол. Она надавила на створку, чтобы вернуть ее в прежнее положение. Но не хватило совсем чуть-чуть. И как девочка ни давила, окошко-дверь не поддавалось.
Через оставшуюся щель в подвал вдруг проникло что-то серое и клубящееся.
Алла в испуге отступила.
Серое и клубящееся просочилось на пол, словно тяжелый дым. И в этой дымчатой серости начали появляться белые и черные сгустки, из которых стала вырисовываться фигура. Вовсе не такая маленькая, как Кол и Круг, а в полный человеческий рост.
Еще мгновение, и фигура предстала в виде женщины в черно-белом платье. Четкая граница как будто делила женщину напополам. Даже одна половина ее лица была белой, а другая — черной.
Последние сгустки превратились в два глаза, один черно-белый, другой бело-черный. Алла невольно вскрикнула — громко и звонко. Теперь уж наверняка кто-то из спящих в подвале детей и взрослых должен был проснуться, но черно-белая незнакомка упредила этот момент. Она взмахнула рукой, и по подвалу прокатилась холодная замораживающая волна. Если кто-то и зашевелился в этот миг, или попытался приподняться, он тут же замер, словно время остановилось для него.
Царица — а девочка нисколько не сомневалась, что это именно она — медленно оглядела помещение.