Алмаз Светлых
Шрифт:
Пока что моя левая рука зафиксирована на перевязи, значит, вести машину я не смогу. За руль пришлось сесть милорду Одхану. Для него это непривычное вождение, но, думаю, он быстро освоится [85] в Ирландии — левостороннее дорожное движение, в отличие от России… Так и произошло.
Да, на кого мы оба были похожи — не описать. Перепачканные кровью, растрёпанные и так далее. Главное — живые, а остальное уже мелочи.
— Я твой должник. — Просто проговорил Кенхельм, внимательно глядя на ночную дорогу, когда мы выезжали из Дублина.
85
В
После такой переделки вполне логичным был переход на «ты».
— Не заморачивайся. Что думаешь? — Спросил я, имея в виду невероятные последствия словечка «mаdfаll».
— Не знаю. Я никогда с таким не сталкивался. Если до этой ночи еще сомневался, то сейчас… Это пугает. Она… не хотела умирать, сомнений нет. Тот, кто вытворяет подобные вещи… должен понести суровое наказание.
Я был согласен с Кенхельмом.
Сильно сомневаюсь, что решение Мивин Лорканнан подвергнуться такому вот кодированию было добровольным. Перед моим мысленным взором стояло её юное лицо, выдающее страшное, раздирающее изнутри, жестокое противоречие. Она хотела жить, но неизвестный кто — то планировал для неё смерть в случае провальной попытки убийства Хранителя Первой Крови. Не исключено, что в случае удачной попытки эльфийку ждала та же самая участь. Зачем оставлять следы, когда их можно аккуратно подчистить?.. Киллер выполняет задание и умирает, унося с собой тайну заказчика.
Какой извращённый разум задумал распоряжаться чужими жизнями таким образом?! Над этим я буду думать завтра. Сейчас же мне хотелось только одного — спать. Смесь мощных стимуляторов и заменителя крови сейчас выворачивала наизнанку мой красный костный мозг, безжалостно ускоряя деление стволовых клеток и заставляя штамповать эритроциты. До Корка я успел немного подремать, а проснулся от того, что действие обезболивающего закончилось, и теперь в область двуглавой мышцы как будто вгрызалось какое — то злобное существо. Это не страшно, но, сами понимаете, неприятно.
Проехав полицейский пост, Светлый зачем — то дважды мигнул фарами едущей навстречу машине.
— Зачем?! — Удивился я.
— Как «зачем»? Они быстро едут, а впереди полиция…
— Ну и что?!
— Предупредить… Оштрафуют же.
— Blimеy! Ага, молодец… Завтра же к вечеру милорд Вайннельд, глава Управления полиции, начнёт с шуточками разыскивать ту предательскую суку на чёрной «Валькирии», которая мешает человеческой дорожной полиции собирать на дорогах штрафы, предупреждая лихих ездоков о засадах.
Найдёт ведь. И снова надо мной будут ржать.
— Прости, я не подумал. — Виновато проворчал Кенхельм, и мне оставалось только вздохнуть.
В паркинге «Стрелы» он остановил машину и пошёл в свою гостиницу пешком. Думаю, горничные там сильно удивятся, когда завтра будут забирать костюм постояльца для химчистки. Мой же придётся выбросить — вся левая сторона в кровище, плюс дыра в рукаве, плюс левая брючина тоже в бурых потёках.
Я с трудом затащил себя в лифт, и уже там не элегантно привалился спиной к стене, пытаясь справиться с дрожью в ногах. Время — три часа ночи, до семи я должен поспать, а там уже будет легче, лекарственный микс
Я отпер дверь и тихо вошёл. Умные фотоэлементы немедленно сработали, включая во всех помещениях неяркую ночную подсветку.
Каково же было моё удивление, когда я обнаружил Кэйли, спящую на диване перед сетевым блоком. Тарелка с недоеденным сэндвичем — на столике. Видимо, девушка тут с вечера, потому что на ней домашнее платье. Конечно, в любимой позе — свернувшись «калачиком» и поджав мёрзнущие, как всегда, нижние лапки. Под боком девушки устроился Пух, обеспечивая некоторый обогрев.
Он сразу насторожился, как только услышал мои шаги. Зевнул маленькой пастью, потянулся, а потом его розовый носишко унюхал то, чем разило от моей одежды — кровь. Кот зашипел, и от этого звука Кэйли немедленно проснулась.
По — детски потирая кулачками глаза, она тоже потянулась, как кошка.
— Вы, милорд?.. Который час?
Время она увидела на настенных часах, и первая мысль в выразительных голубых глазах прекрасно читалась: «Где вы шатались, милорд?!»
Вторая мысль была слишком сложной и многогранной, чтобы я мог прочесть её сразу. Взгляд Кэйли в ужасе метался от моего лица к руке на перевязи, оттуда — к котёнку Пуху, у которого она, похоже, собиралась выведать подробности, потом — снова к моему лицу, и, наконец, мысль оформилась: «Твою ж мать! Где ты шатался и почему вернулся в таком виде?!»
Кэйли немедленно встала и потребовала у меня снять пиджак и вообще раздеться.
— Что случилось? — Напряжённо спросила она, начиная дрожать.
Не хватало сейчас её успокаивать!
— Всё нормально. Работа. — Будничным тоном объявил я и подумал, что сейчас не отказался бы от крепкого спиртного — но нельзя. Лекарственная смесь в моей крови никак не оценит соседство алкоголя. — Я же говорил, что вернусь поздно.
— Снимайте пиджак. Быстро. Раздевайтесь. Я помогу. — Кэйли не собиралась позволять мне скрыться на своей приватной территории, решительно заступив дорогу и пытаясь с помощью коротких, отрывистых фраз справиться с дрожью.
— Ложись спать, Кэйли. Я сам.
— Вы что, оглохли, милорд? — Резко спросила она, прищурившись. — Поворачивайтесь и снимайте пиджак.
— Со мной нельзя так разговаривать, Кэйли. — Наверное, мой голос звучал совсем не страшно, потому что не возымел никакого действия на дерзкую особу.
Она сделала вид, что не слышит ничего, и с максимальной осторожностью вытряхнула меня из пиджака, помогая снять руку с перевязи, и безуспешно стараясь не задеть её.
— Куда пиджак, в стирку?..
— В мусорное ведро.
— Ах, да… — Увидев дыру в рукаве, девушка сердито сморщила носик, как будто я в чём — то провинился. — Это нормально для главы Департамента? Приходить в прострелянном пиджаке и в кровище? Соваться по ночам в какие — то перестрелки?
Как — то незаметно мы перекочевали в мою ванную комнату, где процесс раздевания главы Департамента продолжился, сопровождаемый обвинениями в пренебрежении к собственному здоровью.
— Будешь ворчать — выпорю. По — настоящему, а не как в прошлый раз… Для этого мне сил вполне хватит. — Между тем Кэйли, сердито пыхтя, стаскивала с меня рубашку, левый рукав которой был отрезан в «скорой». — Для тебя так важно моё здоровье?