Алмазная цепь
Шрифт:
Может быть, сквозь нежнейший аромат свежеиспеченной сдобы, ему пригрезились голодные, изможденные лица? Почудились, тянущиеся к нему с мольбой о помощи, худые руки несчастных, голодных и страждущих?
Вынужден успокоить многоуважаемую публику — нет. Всего этого не было. По показаниям очевидцев, банкиры, кушая свои диетические продукты, меньше всего об этом думают…
Причина резких телодвижений, была проста и незатейлива. До Алексеева наконец-то, стал доходить смысл сказанного вчера приехавшими правительственными чиновниками.
Он оттер со
Это ж, как понять? Получается, что эти ребята, посмели ему угрожать…
Он еще раз прокрутил в памяти все, что давеча довелось услышать…
Алексееву очень не понравились, даже, отчасти разозлили, явные намеки прибывших на принятие к нему, неформальных переговорных шагов. Все это попахивало грубым шантажом и разбойным вымогательством. И все для того, чтобы получить кредитную линию?
Что делают деньги с людьми? Уж-жас!
Старший Алексеев был непросто недоволен, он был чертовски зол. Оно и понятно, попирались впитанные им с детства, может быть даже с молоком матери-Родины, идеалы добра и правопорядка. Конечно… Обдурить, облапошить, оставить ни с чем — это сколько угодно, как говориться, кто кого… Победитель получает все, поэтому его и не судят… А здесь…
То, что предлагали «дорогие бюрократы», в одном стакане с банковским консерватизмом удержаться не могло. Бурлило и агрессивно шипело углекислым газом, выделяя какой-то неприятно пахнущий продукт нравственного распада… Плескалось и выплескивалось на склонившиеся над ним лики святых, вымарывая светлый образ добропорядочного гражданина.
Все это было, тем более неприятно, что тебе открытым текстом, прямо в рожу, уже даже не намекают, а с угрозой орут: «Дорогой господин Банкомат! Все полученное у тебя в виде кредитов, в дальнейшем будет разбазарено и разворовано. Сам ты от понимания очевидных фактов, усохни и несмей вякать. А не то, я тебе так вякну, что всем чертям тошно станет!»
Досаднее всего прочего, являлось искреннее желание прибывших, как вполне привычное дело, сделать и его прямым соучастником преступления.
Свое он уже отсидел и хорошо запомнил все сопутствующие отсидке прелести. Тем более, что выйти тогда раньше времени на волю, в его случае стоило больших денег.
Такой беспардонной наглости очень хотелось противостоять. По нашему, по-джентльменски — легко и элегантно. Но бурливший алексеевский гнев, основательно замешанный на сибирско-татарских бунтарских традициях его предков, не позволял придумать что-то весомое и достойное. Скопившемуся негодованию необходимо было срочно найти выход. В его годы, ходить с таким грузом, было просто опасно для здоровья.
Он ослабил воротничок шелковой пижамы и тяжело засопел. Любимая жена Анна Павловна понимающе вздохнула.
Дело не терпело отлагательства на потом. Да и по правде сказать, было боязно.
«Что эти бандиты, придумают в ближайшее время? Как они себя поведут?
Он одернул себя: «Только без излишней патетики».
Необходима была коллективная мозговая атака на решение создавшейся непростой ситуации.
Как уже бывало в подобных ситуациях, основными советчиками могли быть только близкие люди. Поэтому он связался со своим сыном, а жена, она всегда рядом, всегда на месте.
Чай остыл, булка зачерствела, утренняя газета осталась лежать не прочитанной. Да, что газета? Ширинка на пижаме и та, по забывчивости была расстегнута.
Безрадостная картина…
Однако, не до еды сейчас.
Беда постучала в наш дом… Пора супостата идти воевать, а не кофе-чаи гонять.
ГЛАВА 18
Все честь по чести, комар носа не подточит.
Согласно всем правилам оперативной работы, вызвал меня навстречу мой непосредственный координатор, верный старший товарищ и номинальный начальник — полковник Курдупель. Тоже… Тот еще — яркий представитель темных сил…
Прибыл по известному многим адресу. Доложил, что такой-то такой, явился сполнять подрывное ремесло, али другую какую оказию… Хозяин только покехекал от удовольствия, безошибочно признав во мне своего собутыльника…
У меня сложилось твердое мнение, что у него даже служебного кабинета никогда не было. Возможно, он был просто ему не нужен.
Сидит себе на даче и в ус не дует, по поводу того, что где-то на тучных нивах ЦРУ в Ленгли, сидят занятые люди и ломают себе голову разными кроссвордообразными каверзными вопросами о его существовании в таких условиях.
А Курдупель в этот момент, в каком-то немыслимом малахае, явно снятом с чучела, с вилами наперевес бродит по участку в поисках колорадских жуков… Поливает разведенным, жидким дерьмом помидоры и делает вид, что всю жизнь, буквально с самого рождения, сидит на пенсии и больше его абсолютно ничто не интересует, а разные просители-посетители, всевозможные министерские машины, как правило прибывающие под завывание сирен и проблеск мигалок, это юннаты, приезжающие обмениваться опытом и выпить пахучего самогона собственного изготовления.
Самогон, скажу прямо, великолепен. Многие считают, что хлебное вино, домашнего изготовления, это напиток грубый, напиток бездушный. Якобы, примешь его вовнутрь и тянет в депрессию, а потом и на насилие. Ответственно заявляю, ложь и подлые инсинуации, рожденные нашими врагами. Прости, господи, за такие слова.
Когда после жуткой, героиновой эпопеи мне пришлось у него на сотках отлеживаться и заодно лечиться… Вот тогда-то сподобился я с этим напитком очень хорошо познакомиться и даже подружиться.