Алмазная нелюбовь
Шрифт:
Я считаю, что первую монетку в копилку его доверия я уже забросила: не ушла из дома, когда меня выпустил из спальни его папаша. Заявилась к нему в спальню. Хорошая девочка, скажите? Сказала ему, что Красоцкий-старший меня пугает. Он и вправду мерзкий тип, но не то чтобы я была так уж сильно напугана. Скорее, мне хотелось показать: видишь, я могла сбежать, но осталась... Интересно, он повелся?
Я поворачиваюсь к нему лицом и подпираю щеку ладонью. Вит сладко, даже как-то по-детски сопит, завалившись на спину, руки разбросаны по сторонам, голова повернута в мою сторону, на лбу морщинки. Какой милаха, усмехаюсь я мысленно. Все мы такие милахи, когда спим! Вот только признак его мужественности, как сказал бы какой-нибудь писатель-романист, его огромный багровый член торчит вверх, сразу разрушая все мысли о его кажущейся невинности...
Я приподнимаюсь, отбрасывая одеяло, которое и так едва прикрывало его ноги. Тихо перемещаюсь по постели, устраиваюсь между его бедер... Хитрость и жесткость, напоминаю я себе. И мягко, но крепко обхватываю его член пальцами. Провожу большим пальцем по лоснящейся, бархатистой головке, выдавливая немного смазки, и ладонью быстро размазываю ее по твердому, покрытому сеткой сосудов стволу...
Он ерзает во сне, морщит лоб, но пока не просыпается. Я веду себя смелее, провожу по члену вниз и вверх, легонько сминая крайнюю плоть, снова размазываю смазку... Потом отпускаю его член, пробираюсь выше, встаю коленями по обе стороны от его тугого пресса, упираюсь кулаками по обе стороны от его головы, наклоняюсь...
Он очень резко распахивает глаза.
– Доброе утро, – говорю самым соблазнительным голосом из всех существующих. В прошлый раз он был сверху – мне было так сложно себя контролировать. Сейчас сверху я – а значит, все в моих руках.
– Что ты задумала, маленькая стерва? – спрашивает он мрачно. Не так-то просто тебя обвести вокруг пальца, правда, мистер бандит? Но я только улыбаюсь и наклоняюсь к его лицу, чмокая в губы. Моя ладонь скользит по его груди и прессу, прослеживает дорожку жестких волос, ведущих от пупка к торчащему члену, обхватывает его... вниз-вверх, вниз-вверх...
– Решила отблагодарить тебя за заботу, – сообщаю ему сладким шепотом в губы. Он в ответ ухмыляется:
– Неужели? И даже дашь мне кончить?
Вот ведь ублюдок! Сразу догадался. Ну и что, что только что проснулся, ну и что, что возбужденный, ну и что, что мое потекшее скользким соком влагалище в каких-то сантиметрах от его члена... Он умеет себя контролировать. Это и бесит, и заводит. Но я решаю попробовать.
– Конечно, – улыбаюсь.
– Врешь. Ну да ладно, валяй...
Я прикусываю нижнюю губу, сдерживая свою обиду. Но моя ладонь все еще держит его твердый член, и я решаю выполнить задуманное... насколько это возможно.
Чтобы раздразнить его посильнее, я сажусь на его бедра, зажимая возбужденный член между его животом и своей промежностью, принимаясь елозить назад и вперед... Чувствую, как сквозь тонкую ткань моих трусиков проступает смазка, и наши соки перемешиваются, становясь все более обильными и пахучими.
– Ну, иди сюда... Поцелуй меня, принцесса, – шепчет Вит, притягивая меня к себе за волосы и вцепляясь губами в губы... Я не сопротивляюсь. Наши зубы, десны, языки сталкиваются, я царапаю ногтями его грудь, продолжая двигаться и чувствуя, как он подается навстречу быстрыми, жадными, нетерпеливыми толчками...
Главное – не пропустить момент!
Я быстро скатываюсь с него, задыхаясь и сводя бедра, а он неожиданно разражается хохотом. Я кошусь на него. Это выглядит стремно: голый, потный мужик с истекающим смазкой членом валяется на постели и хохочет во всю глотку.
– Какого хрена?! – возмущаюсь я.
– Ты так хотела отомстить мне, что совсем позабыла, что это не только мое болезненное возбуждение, но и твое... Что, подрочим теперь вместе, киска? Чтобы кончить? – он быстро обхватывает свой член ладонью. Ему надо всего несколько движений, чтобы завершить начатое, а я вскакиваю с постели и подрываюсь в душ: мне надо проглотить свою обиду и... да, тоже кончить.
Я снова ему проиграла.
16 глава
– Как ты себя сегодня чувствуешь? – спрашивает Вит, пока мы завтракаем яичницей с беконом и запиваем все это дело апельсиновым соком.
Я кошусь на него с недоверием:
– Тебе правда интересно?
– Глупый вопрос, иначе зачем бы я столько с тобой возился? – хмыкает мужчина, засовывая в рот большой кусок яичницы и смачно причмокивая перепачканными в желтке губами. – Мне как минимум любопытно, получилось ли у меня сделать то, чего я раньше никогда не делал.
– Ты никогда не видел простуженных людей? – удивляюсь я искренне. – У тебя что, мама никогда не болела? Или там... братья, сестры, кто у тебя есть? Или близкие друзья?
– Моя мать умерла, когда мне было десять лет, – отвечает он холодным тоном. Сталь его голоса скрипит, скрежещет, царапает его собственное горло, так что мне сразу становится как-то не по себе.
– Прости, – я тут же сразу теряю запал и язвительность, а потом добавляю тихо: – Моя тоже.
– Я знаю, – он кивает.
– Откуда? – удивляюсь.
– Проверял по своим каналам, прежде чем похищать тебя, – он пожимает плечами, словно для него это обычное дело: пробивать людей по каким-то секретным бандитским базам данных, а потом вкалывать им в шею шприцы со снотворным. Интересно, он поступал так с кем-нибудь до меня? Интересно, он убивал кого-нибудь? Я тяжело вздыхаю и поднимаю на него глаза. Кажется, я скоро привыкну к этому мужчине – такому невозмутимо-холодному, такому обжигающе-соблазнительному, такому наглому и хитрому, такому непростому, но чертовски интересному.
– Вот оно что, – говорю рассеянно, чтобы хоть как-то отреагировать на его слова.
– Но твою мать не убивали, как мою, – сообщает он.
– Что?! Твою мать убили?! – вырывается у меня невольно, но Вит уже встает из-за стола и вытирает губы салфеткой:
– Довольно болтовни. Из-за твоей болезни у нас здорово съехал весь план подготовки к свадьбе. Папаша бесится, а я просто хочу поскорее со всем покончить. Сегодня мы едем выбирать тебе платье.
– Мы?! – я офигеваю. – Разве это не должны делать невеста с подругами, без участия жениха?