Алмазная нелюбовь
Шрифт:
– Мне-то откуда знать, почему он меня вызвал, – Ася пожимает лениво плечами. – Сказал, в штабе будет надежней. Завтра переезжаем туда.
– А мне он почему не потрудился об этом сообщить? – злюсь я.
Ася снова пожимает плечами:
– Спроси у него сам.
– Что такое штаб? – интересуется Марина.
– Место, где базируются наши парни, – объясняю я. – Чуть глубже в Подмосковье. Типа... секретное место. Домик побольше и понадежней. И с десятком обитателей, которые постоянно срутся, бухают и решают личные и рабочие проблемы путем мордобоев. Тебе понравится, киска.
На следующий день мы и вправду переезжаем. Собираем наши небогатые пожитки, садимся на мотоциклы – я с Мариной, Ася с отцом, – и перебираемся в штаб, где нас уже ждут наши парни. Они все адово обеспокоены и сидят на иголках, готовые по первому слову отца сорваться и гнать на казахстанскую границу или хоть к черту на рога. Фуры с вином так и не найдены, Егор, Эдди и Колян не отвечают на наши попытки связаться с ними, обстановка накалилась до предела.
– Какого хрена ты мне не сообщил, что мы переезжаем? – рыкаю я на отца, как только появляется возможность поговорить наедине. Ася тем временем показывает Марине дом.
– Я не сообщил? – папаша морщится. Врет, урод. Какого хрена он на меня взъелся?! Сам же приказал жениться на этой чертовой миллиардеровой дочке! Что мне надо было делать, дать ей сдохнуть, когда она болела?! Или он считает, что я под ее влиянием сам превращусь в аристократа и буду пить чай, оттопырив мизинец?! Да с фига ли?!
Разлад с отцом не слишком радует, ну да ладно, насрать... Не в первый раз. Потом он отойдет и первым будет пытаться помириться. Тогда я ему и покажу, что я тоже могу выпендриваться и гнуть пальцы.
Решив не продолжать разговор, я отправляюсь в свою спальню. Дверь открыта. Марина уже там. Стоит посреди комнаты и рассматривает полки.
– Впечатляет? – ухмыляюсь я, подкрадываясь к ней со спины и обнимая за плечи. Член в моих штанах стоит: в прошлую ночь из-за приезда сестренки мы так и не потрахались, потому что втроем проболтали за жизнь до самого гребанного рассвета.
– Что именно? То, что твоя вторая холостяцкая берлога точно так же, как первая, завалена всяким хламом? Или то, что прямо сейчас ты тычешь мне в задницу своим стволом? – Марина, как всегда, очаровательно-язвительна. Уверен, она найдет общий язык с моей сестрой. И со мной тоже. Но прямо сейчас мне хочется, чтобы она нашла общий язык с моим членом...
– Оба варианта, – отвечаю я.
– То, что я дала тебе вчера в примерочной, не означает, что... – начинает она, но я уже привык к подобным попыткам показать характер и тупо не обращаю на них внимания. Быстро развернув ее к себе лицом, я затыкаю свою женушку крепким поцелуем.
20 глава
Марина, конечно, сопротивляется. Выставляет свои ручонки, утыкается ладонями в мою грудь, пытается оттолкнуть, пнуть коленом между ног, вывернуться, как чертова змея, но я быстро скручиваю ее и заваливаю на постель. Она шипит, вырывается, но не решается кричать: в доме слишком много людей. Меня это особенно забавляет: если во время оргазма ей приспичит поорать – все парни узнают, что мы трахаемся. Парням-то не привыкать, пофиг, а вот Марине потом в глаза им смотреть придется... Выдержит ли тонкая аристократическая душа? Хе-хе.
Я быстро сдираю с нее шмотки, слой за слоем. Какой-то кусок ткани рвется с характерным звуком, Маринино шипение становится громче и недовольней – мол, как ты посмел, тварь такая, это же брендовая вещь! – но мне глубоко насрать. Единственное, чего я хочу сейчас, – это засадить в нее свой член, поглубже и покрепче, и трахать ее до потери пульса.
Ее небольшие округлые сиськи идеально ложатся в мои ладони, словно созданы специально для них. Я сминаю их, перекатываю пальцами затвердевшие соски, хватаюсь за ними губами... ммм... солено-сладкие, все в мурашках, чистый кайф, это круче кокаина... Ее чистая и гладкая кожа так и плавится под моими пальцами. Она может сколько угодно сраться со мной и выпендриваться, но ее тело хочет меня так же, как мое тело хочет ее.
Я глажу ее кожу, дорываюсь поскорее до плоского живота и впадинки пупка, забираюсь в нее языком, кусаю за косточки бедер... в нос так и бьет запах ее горячей смазки. Моя сладкая, восхитительная течная сучка! Ты уже готова, совершенно готова для меня...
Я быстро засовываю ладонь в ее трусики. С хлюпаньем мой палец погружается в ее мокрую киску. Она извивается подо мной, гнется в пояснице, все еще выделывается, прикидываясь, что против, но на деле раздвигает пошире ноги, давая мне больше свободы... Я быстро вталкиваю в нее второй палец, а потом третий... Растираю вспухший клитор. Растягиваю, расшатываю щелочку, подготавливая ее для члена, который уже стоит в штанах колом. У меня была мысль заставить ее отсосать мне, но кажется, я не вытерплю... Эта девчонка заводит меня до такой степени, что я чувствую себя малолетним дрочером, который готов кончить от одного вида голого женского тела... Каким бы сдержанным и спокойным я ей ни казался, на самом деле я хочу оттрахать ее прямо сейчас... Я всегда хочу ее оттрахать... Ничего. Повременим с минетами.
Я сдираю с нее трусики. Ее дрожащие пальцы шастают по моей спине, задирая майку, так что я быстро стягиваю ее через голову. Потом она лезет ко мне в штаны, и я чувствую, как ее ладонь обхватывает мой член. Сдержать короткий стон просто невозможно. Я рычу и быстро убираю ее руки от моего хозяйства, вытягиваю их над ее головой, пришпиливая за запястья... Она вертится, как уж на сковородке, и свободной рукой я стягиваю с себя штаны. Член вываливается наружу, готовый бороздить ее киску. Я обхватываю его пальцами, направляя в истекающую смазкой щель...
Черт! Презерватив! В пылу я совсем забыл об этом!
Возня с презервативом занимает считанные секунды, но мне кажется, что прошла гребанная вечность. Наконец с формальностями покончено, и я яростно, неудержимо, грубо вдалбливаю в нее свой прибор.
Она кричит. Это явно слышит весь дом, но не похрен ли нам сейчас? Ее ногти на моей спине, горячее дыхание куда-то в ухо, рваные сбитые поцелуи, острые зубки на коже – все это подстегивает и возбуждает только сильнее, так что я принимаюсь долбить ее со всей дури, полностью растворяясь в ритмичной, шлепающей, ноющей, стонущей, рычащей агонии. Мои яйца бьются о ее упругий зад, а кровать под нами скрипит, как несмазанная телега...
Оргазм накрывает, как гребанная лавина, сперма выстреливает в презерватив, тело наконец обмякает в блаженной истоме, и я сваливаюсь с нее, быстро сдергивая и бросая на пол резинку... Тело потное, горячее, красное от лютого траха. Кажется, у меня даже одышка. Старею, мать вашу?
Маринка даже после секса выглядит как кукла: розовые щеки, раскрасневшиеся от поцелуев и укусов пухлые губы, глаза широко распахнуты и смотрят в потолок. Она пытается отдышаться. Ее влажная щель все еще пульсирует и исторгает сок, соски торчат, а под ногтями ошметки моей кожи, которую она сорвала в порыве страсти.