Алмазная пыльца
Шрифт:
— Кто? — наконец послышался не то пьяный, не то сонный голос.
— Это я, Жек! Шухер, Миша! Уматывать срочно надо.
Внутри заскрежетал засов. Дверь открылась. Не успел Мишка опомниться, как перед ним вместо Виленского оказался Нетребо.
— Руки!
Мишка хотел захлопнуть дверь, но Сайко, находившийся рядом, так толкнул ее плечом, что едва не сбил Артиста с ног.
— Продал, шкура! — зло процедил Мишка. Но сопротивляться не стал. Только крикнул: —
Остальных гуляк сняли прямо с постелей.
Виленского домой не отпустили. Заставили поехать с Сайко и показать то место, где была захоронена кисть Наташиной руки. Потом его «поселили» в отдельную камеру.
Только под утро Женька немного забылся и задремал. За все еще темным решетчатым окошком кто-то звонко прошлепал по асфальту, и сон как рукой сняло. Женька вспомнил, где находится…
…Когда Женьке стукнуло восемнадцать, отец заплатил, и Женька пошел учиться на курсы вождения.
Была в Женькиной группе на курсах некая Дина. Она немигающе глядела преподавателям в рот, но все «науки» для нее сквозняком пролетали мимо. На вождение Дина попала к тому же инструктору, что и Женька. Однажды, ожидая своей очереди, разговорились.
— Вождение — это чепуха. И медведя выучить можно, — игриво заявила Дина. — А вот матчасть… — она глядела на Женьку так, что у него перехватило дыхание.
— Когда и где? — спросил он, не задумываясь.
— Я живу у брата. А он в командировке.
В тот же вечер Женька поехал к Дине. Она жила в уютной однокомнатной квартире.
— Вначале отметим знакомство, — мило улыбнулась Дина и, надев цветастый фартук, ушла на кухню.
Ужин был скромный. Бутылка вермута, небрежно вскрытая баночка шпротов, нарезанная одесская колбаса. Налив в фужеры вина, Дина обворожительно взглянула Женьке в глаза и лукаво шепнула:
— За знакомство, Жек!
Дина выключила свет и зажгла торшер. Ее лицо, подкрашенное розоватым светом абажура, сделалось еще красивее.
— А ты ничего, — прошептала Дина и нежно обняла его за шею. Он коснулся бархатистой кожи ее горячего лица, и, забыв обо всем, стал искать ее губы.
О, что это был за поцелуй!
…С Диной ходили в бар и рестораны. Где он брал деньги, ее не интересовало. А он изрядно задолжал. Даже безотказная мамуля заподозрила что-то неладное. Наташа отошла на второй план. Врал: занят учебой.
Однажды они заказали такой стол, что не хватило денег расплатиться. Дина смотрела на него большими круглыми глазами, а он не знал, куда деться от позора. Стал лепетать официанту:
— Вы извините… Я… Я расплачусь завтра…
— Постой, Жек, — прервала Дина. — Я сейчас. — Она встала и прошла к дальнему столику. Вернулась в сопровождении молодого человека с тонкими рыжеватыми усиками.
— У вас затруднения, юноша? Ничего. Бывает. Сколько вам нужно? — подкупающе улыбнулся подошедший парень.
— Двадцать, если можно.
— Будьте добры. Отдадите Дине.
— Кто это? — спросил Женька, когда парень ушел.
— Двоюродный брат. Разве он на меня не похож?
Динин «двоюродный брат» оказался завсегдатаем ресторанов. Он появлялся непременно в том же ресторане, где проводил вечер Женька.
— Он что, твой телохранитель? — однажды съязвил Женька.
— Скорее, твой казначей, — парировала Дина.
Он задолжал Дининому брату более двухсот рублей.
Женька находил время и для Наталки. Но те встречи были холоднее, чем с Диной. Он невольно сравнивал одну и другую свою «любовь». Наталка нравилась своей наивностью и неподдельной искренностью. Дина — обольщала пылкой страстью.
Наконец Дина и Женька получили права. «Обмывали» вместе в ресторане «Ласточка». Был здесь и Динин двоюродный брат с двумя дружками и двумя девицами. Дружки брата Женьке не понравились. Если «тот» вел себя деликатно, то они — нагловато и задиристо. Особенно не понравился ему назвавшийся Мишкой. Худощавый, с желтыми лошадиными зубами, он говорил тонким, сипловатым голосом, часто курил и плевался на пол. Одет, правда, был прилично.
Уже на улице, когда стали прощаться, Мишка грубо спросил:
— Ну что, Евген, может, свозишь меня послезавтра к одному корешу? Тут недалеко. Километров сорок.
— Папик сразу за город машину не разрешит.
— Папик?.. — ехидно переспросил Мишка. — Ишь, какие телячьи нежности. Чучело ты гороховое.
А где-то через месяц к Женьке обратился сам Динин брат:
— Жек! Выручи, будь добр! К одному приятелю в Ермиловку надо катануть. Приличный человек.
Отказать «усикам» Женька не мог. Тот сколько раз его выручал.
К удивлению, в Ермиловке их поджидал не только «приличный человек», но и Мишка-Артист. Погрузили в «Волгу» пару чемоданов, и уже к девяти вечера были дома. «Приличный человек» оказался щедрым. Поблагодарил и сунул Женьке пятидесятирублевку.
— Да вы что?.. — растерялся Женька. Но Мишка грубо перебил:
— Бери, дуб, раз дают: мы дешевиться не любим.
Тогда впервые закрались сомнения.
Потом еще одна услуга, потом еще, еще… Как правило, его попутчиком был Мишка-Артист.