Алмазный Меч, Деревянный Меч. Том 1
Шрифт:
– Страшно! – гном насупился. – А не было б страшно, милочка, сами бы всё сделали... Потому и обратились к вам, Вольным, – все знают, вам страх неведом.
– Страх ведом всем, почтенный, – наставительно заметил Кан-Торог. Разумеется, когда дело касалось кодексов и тому подобного, промолчать он не мог. – Ибо сказано – истинный воин есть воин побеждающий, дурак же, николь не страшащийся, побеждём есмь будет.
– Ну, вам виднее. Короче, нам-то ведь как раз туда, вниз, и надо! Что скажешь, красавица? Что видела?..
Кан-Торог метнул было на гнома уничижительный взгляд – чего, мол, обращаешься к Вольной, словно к трактирной
– Там тьма, Сидри... точнее, не Тьма, как сила, там просто нечто под покровом Тьмы... И волшебство. Я... я не знаю такого, гном.
Кан изумлённо вскинул брови – изменило даже его прославленное хладнокровие: чтобы заносчивая Тави призналась, что чего-то не знает?! Светопреставление!
– Не знаешь – придется узнать, – посулил гном. – Нам обратного хода нет. Только через низ. За лошадьми, конечно, вернуться придётся...
– Да что ты мелешь, какие там ещё лошади! – рассвирепел Кан. – Уши песком засыпало, недомерок подземный? Слышал, что тебе волшебница сказала? Неведомая там магия, понял, нет? На такую штуку голым гузном только гномы, верно, и лезут.
Сидри повёл плечами.
– Не кипятись, воин храбропрославленный. Одно дело делаем, и мне, случись что, помирать вместе с вами. Я только вот что скажу – пути иного у нас все равно нет, дорога до источников неблизкая, а потому давайте-ка, поднимаемся, и вперёд. А неведомых волшебств... много их ещё у нас будет. Уж вы мне поверьте.
Никто не усомнился.
Глава четырнадцатая
Темница, куда приволокли Агату, ничем не отличалась от множества других темниц, где ей приходилось сиживать. Ничем, кроме размеров. В крошечной клетушке невозможно было вытянуть ноги. Даже сидеть она могла, лишь прижав колени к груди. Под ногами – голый камень. По сторонам – он же, грубый, необработанный. Никаких признаков двери. Стоило аколиту втолкнуть её в камеру и захлопнуть дверь, как створка слилась с окружающими стенами, словно и не было её никогда. Свет тоже отсутствовал. И холод, холод, ледяной невидимый зверь, он тотчас вцепился в Агату всеми бесчисленными своими когтями.«Я тут не выдержу, – с ужасом подумала она. –Нет-нет, не выдержу... не выдержу...»
Темницы для рабов тоже не отличались удобствами, однако живой товар надо было сохранить для торговли, он не должен был потерять в цене, и потому до подобных изуверств нигде не додумались. Здесь же, стыдно сказать, не было даже куда справить нужду.
«Тут могут держать только смертников, – внезапно подумала Агата. –Только тех, кто уже не нужен. Кого отправят на жертвенник или просто сбросят в змеиную яму.
Или придумают что-то похуже. В Радуге есть настоящие мастера на подобные выдумки.
Протянуть здесь месяц, пока не кончится Ливень, невозможно. Она просто умрёт от холода...»
Она всхлипнула, утирая вдруг полившиеся слёзы грязной ладонью. Как это глупо... побывать под Ливнем, вырваться оттуда – и все лишь для того, чтобы очутиться в вонючих подземельях Арка, обречённой на медленную смерть!
Наверное, другой бы на месте Агаты просто
В тесном каменном пенале согреться можно было, только прыгая. Агата скакала, пока совершенно не выбилась из сил; холод, правда, отступил.
Отдохнуть, замёрзнуть, снова приняться прыгать... остановиться, перевести дух – и так далее. Пока есть силы, она будет держаться.
Правда, сил этих ей хватит очень ненадолго.
Фесс тронулся в дорогу чуть свет. Отпечатки копыт так и остались отпечатками копыт, хотя юноша втайне надеялся, что всё, привидевшееся ночью – не более чем сон. Но следы оставались, наглые, вызывающие, они отпечатались на окаменевшей от яда земле – наверное, навсегда. Едва ли кто теперь осмелится войти в этот дольмен, кроме разве что магов Радуги. Вот и пусть поломают себе головы, злорадно подумал Фесс. Оставленную ночным гостем латную перчатку он упрятал подальше, навертев на неё всё, что только смог.
Становилось не по себе от одной мысли, что ЕЁ можно коснуться.
Невдалеке мирно стоял ничем не примечательный с виду пегий конь, пощипывал скудную осеннюю травку, однако Фесс даже не посмотрел в его сторону. Лучше он прошагает всю дорогу до столицы пешком, чем сядет на этого зверя.
– Эй! Ты мне не нужен! – крикнул он, не сомневаясь, что принявшая вид коня тварь его поймёт. И пошёл вперёд, не оглядываясь.
«Воин Серой Лиги думает прежде всего не о собственной жизни, а как выполнить задание», – дурацкая строчка устава неожиданно сделалась спасением. Как хорошо быть просто тем, кто исполняет и не думает о чёрном ужасе, что стоит совсем рядом, что вполне различим, надо только присмотреться чуть внимательнее...
Как хорошо твердить про себя «я должен добраться до Мельина... я должен добраться до Мельина...», стараясь не думать о случившемся ночью, о том, кто таков этот тёмный гость, что значит странный подарок... Перчатка могла оказаться чем угодно. Ловушкой, палачом и палаческим топором одновременно или, может, только шпионом-подглядчиком... То и дело подмывало избавиться от жутковатого подарка. Дважды рука Фесса уже тянулась к свёртку и дважды отдёргивалась. «Не делай это, – раздавался строгий голос внутри. – Не делай, хуже будет».
Фесс не мог даже приблизительно представить себе, что он предпримет после того, как поговорит с Патриархом, если, конечно, Хеон ещё жив. Уж слишком невероятна вся история побега. Что может решить Патриарх? Да самое очевидное, что перед ним либо двойник, либо самодоподлиннейший Фесс, только сделавшийся теперь куколкой Семицветья. И что тогда?..
Была, однако, и ещё одна возможность. Стыдная, правда, но тут уж ничего не поделаешь. Вернуться домой. В Долину. Там оставались еще помнящие непоседливого мальчишку Кэра, они могли помочь. Но... расписаться в поражении, признать его, поднять лапки кверху? Ну да, быть может, до Долины он ещё доберётся, а вот сможет ли потом выйти? Клара Хюммель – это не шутки. Возьмет да закроет ему путь. Очень даже просто. Для боевого мага её ранга – это раз плюнуть.