Алоха из ада
Шрифт:
Травен поворачивается на сиденье и смотрит на неё.
— Вы тоже там были?
Она улыбается.
— Старк приглашает меня на все свои резни. Так ведь?
Она пинает ногой спинку моего сиденья. Я гляжу на неё в зеркало заднего вида.
— От тебя мало проку.
Она улыбается и устраивается поудобнее. Травен молча курит «Проклятие», глядя в окно, как я везу нас в холмы.
— Итак, вы считаете, что Хантер в «Авиле», потому что вы остановили жертвоприношение?
— Ага. За всем этим стоят Мейсон с Аэлитой. Они натравили на Хантера Клипаффа.
— Клипота. А почему не отправили демона за вами?
— Потому что у Мейсона
— Мне казалось, вы сказали, что спасли её.
— Ага, когда она узнала, что я не совсем человек, то вспылила. Настоящая расистка.
— Знаете, если бы вчера мне кто сказал, что я поеду с нефилимом на экзорцизм, я бы удивился. А вот сегодня…
Он замолкает и курит «Проклятие».
Жаль, что я не умею читать мысли, как Люцифер. Я слышу, как быстро бьётся сердце Травена. Он ощущает смесь холода и страха, но это только от волнения. Он примерно представляет, что его ждёт, и не уверен, что сможет справиться. Это я на арене, ждущий, когда откроются ворота, чтобы увидеть, с чем мне придётся столкнуться в этом эпизоде «Надери Задницу Старку». Спустя некоторое время ты научишься жить с этим страхом и игнорировать его, но на сто процентов он никогда не исчезнет. Но некоторые виды страха могут сделать тебя лучше, чем ты есть. Ты сталкиваешься лицом к лицу с чем-то большим, чем ты сам, и выходишь из этой стычки, может, и в шрамах, но благодаря ей становишься чуть сильнее. Есть и другие страхи, подобные дыре в центре тебя, откуда кусочки твоей души стекают прямо в канализацию. Этот вид страха не имеет ничего общего с отчаянной дракой на арене. Это ужас окончательного осознания, как устроен этот мир. Кто обладает властью, любит швыряться ею во всех, у кого её нет.
Мы все до единого, и люди, и монстры, живём с ангельским сапогом у нас на горле. Но мы его не видим, так что забываем о нём и плетёмся вперёд, совершая глупые маленькие поступки, из которых состоят наши глупые маленькие жизни. Затем этот сапог опускается вам на живот, выдавливая воздух из лёгких и ломая кости, словно старые спички. И вы знаете, что это происходит лишь потому, что вы не один из небожителей. Вы страдаете от худшего проклятия из всех. Что живы. Мы просто букашки на лобовом стекле Бога. Вот и всё, что мы такое. Надоедливые. Одноразовые. По десять центов за дюжину.
— Вы так легко и небрежно всё это изложили. Люди порабощают ангелов. Люди бросают вызов и Люциферу, и Богу. И вы говорите, что вы — нефилим, во что я даже не знаю, верю ли.
— Не волнуйтесь, Отец. Я в вас верю.
Он говорит обо мне, но это не то, что он имеет в виду. Я слышу это по почти неуловимой дрожи в его голосе.
— Задавайте вопрос, Отец.
— Чего мне ждать в аду? У них есть особые забавы для бывших священников?
Мне следовало быть с ним помягче. Бедолага отлучён от церкви. Для него это означает, что он уже одной ногой в угольной вагонетке по дороге в жаркую страну.
— Не парьтесь об аде, Отец. Там есть обязанные мне адовцы и проклятые души. Я прослежу, чтобы о вас позаботились.
Окно автомобиля с его стороны слегка опущено. Травен откидывает назад волосы рукой, столь же испещрённой бороздами и морщинами, как и его лицо. Он издаёт лёгкий хрюкающий смешок.
— Я читал самые убедительные и душераздирающие
— Там внизу есть те, у кого больше чести, чем у половины людей, которые мне встречаются.
— Не очень успокаивает, но, полагаю, это не повредит.
— Что в значительной степени подытоживает ад.
Когда мы приближаемся к вершине, дорога выравнивается. Сквозь деревья видна почерневшая крыша «Авилы».
— Очень жаль, что парни вроде нас не могут подавать на пособие по безработице. Как думаете, есть у них специальные бланки для уволенных божеством?
— Слышал, вы работали на Люцифера. Люцифер — не Бог.
— Вы нечасто бываете в Голливуде.
Травен смотрит вверх сквозь деревья. Он тоже заметил «Авилу». Кэнди снова пинает спинку моего сиденья, которой наскучили разговор и поездка. Она хочет впиться зубами в демона. Мой тип девушки.
— Вы рассказали мне кое-что из того, что знаете о Вселенной; теперь позвольте я поведаю вам кое-что. Если хотите знать, почему мир, да и всё Мироздание, настолько исковерканы и испорчены, поищите на слове «демиург». — Он оборачивается к Видоку. — Если меня сегодня убьют, я хочу, чтобы вы взяли мою библиотеку. Я доверяю вам позаботиться о моих книгах.
— Сочту за честь, — отвечает Видок, — но сегодня никто не умрёт.
— Демиург? — говорю я. — Звучит так, будто это как-то связано с Богом, и не в лучшем смысле. Чёрт, я сжёг столько мостов с этими небесными типами, что, наверное, мне лучше стоило бы установить тёплые отношения с вашими приятелями Ангра Ом Йа, чем с кем-либо из местных небесных типов.
— Тогда, думаю, всё, что вам нужно сделать, это подождать.
— Я пошутил. Ангра Ом Йа мертвы.
— Что для бога значит смерть?
— Думаете, старые боги возвращаются?
— Не думаю, что они вообще уходили.
Я выруливаю на большую круговую подъездную дорожку, подъезжаю ко входу и паркуюсь. Мы выходим, и Травен забирает у Видока холщовую сумку.
«Авила» знавала лучшие времена. Большая часть крыши обвалилась, оставив над головой обугленное дерево, дворец головоломок из сломанных балок. Это место было тщательно разграблено, разгромлено и отмечено волнами сквоттеров и скейт-панков [112] . Заплесневелые кожаные кресла и обтянутые шёлком двухместные диванчики окружают остатки места для костра, которое кто-то вырубил прямо в подъездной дорожке с помощью бог знает каких подручных средств. Сломанное колесо рулетки почти теряется в траве, которая свободно растёт со всех сторон здания. От всего разбитого стекла, земля блестит, как диско-шар. Даже стены ободраны, и медные трубы внутри давно исчезли.
112
Скейт-панк — поджанр панк-рока, изначально возникший на основе хардкора и отличающийся от типичного поп-панка в основном второстепенными для музыки имиджевыми и текстовыми атрибутами. Скейт-панк-группы связаны со скейтборд-субкультурой, их тексты характеризуются оптимистичностью, обычно аполитичностью и жизнерадостностью. Иногда песни откровенно юмористичны и даже непристойны.