Альтернатива

Вита Виктория

Первое, что бросилось Ане в глаза, когда они вошли в квартиру, – это стремительно удаляющееся в сторону комнаты мохнатое филе Дуси.

– Вы, пожалуйста, пока здесь постойте, – остановила она его сразу у входной двери, хотя он и не проявлял инициативы двигаться дальше. – Я вам сейчас принесу банное полотенце и пластиковый мешок, в который вы сложите всю одежду и тотчас завяжите тугим узлом.

Сбросив с ног обувь, она прошлепала в комнату и достала из шкафа полотенца, предназначенные для утилизации, до которой никак не доходили руки. Гость стоял неподвижно на том же месте, где она его оставила, боясь не только лишний раз пошевелиться, но даже вздохнуть.

– Полотенца тоже в

мешок засунете. Вот сюда, – и она протянула ему огромный пакет из-под коробки для зимних сапог. – Когда будете готовы выходить, позовите. Я к этому времени попытаюсь что-нибудь подобрать вам из одежды, так что не вздумайте свое надевать. Или хотя бы не здесь…

– С-с-спасибо, а можно еще попросить ножницы, – так и не смея поднять головы, попросил он полушепотом.

Анна быстро метнулась обратно в комнату, схватилась было за маникюрный набор и тут же вернула его на место. Чуть поразмыслив, извлекла из глубин платяного шкафа коробку из бересты, где хранились принадлежности для шитья (наследие все той же тетушки), достала оттуда большие портняжные ножницы, решив, что ими без сожаления можно пожертвовать и вернулась к гостю. Мужчина так и продолжал стоять неподвижно, будто его приклеили к коврику у двери.

– Вот, у меня здесь хлеб, и еще сдача, я их положу тут на пороге и… спасибо.

Взяв ножницы, он исчез в ванной, а она, сбросив куртку, уже набирала телефон Людмилы. Из комнаты показалась мордаха Дуси с немым вопросом: «Оно ушло?» Увидев хозяйку, схватившуюся за телефон, и услышав шум льющейся воды из ванной, кошка решила, что происходящее, конечно, интересно, но учитывая, что любопытство сгубило не одну из представительниц ее рода, и ей уж точно не хотелось пополнять их славные ряды, на полусогнутых лапах отправилась обратно в гостиную.

– Люся, Люсенька!!! – стараясь не орать на всю квартиру полушепотом завопила Аня в трубку. – Ты дома?!

– Не идиотничай. Ты мне на домашний звонишь. Сплю после суток. Я же тебе вчера говорила, что дежурю…

– Отлично, – не слушая радостно затарахтела Аня. – Так, срочно ко мне. Бегом. Вкратце: на меня напали хулиганы, спас бомж, у него ножевое ранение, и сейчас он моется в моей ванной. И еще мне нужна мужская одежда. От твоих что-нибудь осталось? Да и мужское белье тоже нужно…

Длинные гудки, раздавшиеся в трубке, она расценила как хороший знак. Значит, та сейчас мечется по квартире, собирая все необходимое. Люська, лучшая подруга, жила в этом же доме, в этом же подъезде, точно в такой же квартире – только на два этажа выше. Они дружили почти с пеленок. В отличии от нее, Люся была энергичной, кипучей, всегда умудрялась находиться в эпицентре событий, умела ухохатываться по пустякам, что не мешало ей быть блестящим хирургом. Она не следила за трендами высокой моды, не страдала комплексами по поводу своей внешности – невысокая, плотненькая и никогда не унывающая, уверенная, что нет таких проблем, с которыми нельзя справиться, всегда готовая с шашкой наголо ринуться в «последний и решительный бой» за правду; дважды побывала замужем и в каждом браке родила по дочери – Поленьку и Оленьку. Девочек они воспитывали втроем: сама Люся – между дежурствами в клинике, ее мама Мария Ивановна и, конечно, Аня, обожавшая их всех. Если кто-нибудь, набравшись духу, осмеливался спросить у Люси про их отцов, она только отмахивалась и говорила: «не заморачивайтесь», но произносила это так, что у любопытствующего напрочь пропадала всякая охота поднимать эту тему в дальнейшем

.

Аня едва успела включить чайник, как на кухню вломилась Людмила собственной персоной. На ней был спортивный костюм ядовито-розового цвета в обтяжку – подарок второго мужа, безуспешно боровшегося с ее лишним

весом путем приобщения к спорту – костюмом это приобщение и закончилось. Расстегнутая кофта демонстрировала футболку с улыбающимся смайликом, чья рожица на пышной груди Люси смотрелась несколько вызывающе. На ногах гостьи пушились в цвет футболке шлепанцы, на лице остались следы от подушки.

Людмила была вооружена медицинским саквояжем и чем-то похожим на платяной шкаф для малогабаритной квартиры. С подобной экипировкой Люся была готова к любым неожиданностям – даже к концу света. Глаза ее горели праведным гневом, волосы стояли дыбом, как помпоны на тапочках, надетых на босу ногу.

– Это что? Двухместная переноска для Оленьки и Поленьки?

– Не заговаривай мне зубы, – рявкнула Люся, бросая «шкаф» на пол. – Почему у тебя хлеб и деньги валяются у двери? И сколько можно таскать с помойки все что не попадя?! То косоглазую кошку приволочёшь, теперь мужика… Дусинька, солнышка мое, – она тут же переключилась на появившуюся из коридора кошку и, подхватив ее на руки, оставила подругу на некоторое время в покое, – тебя твоя больная на всю голову хозяйка совсем голодом заморила…

– Ага, – обиделась Аня, – ее уморишь, как же… Ты ее, вон, еле с пола подняла… Лучше бы спросила, как я от бандитов отбивалась.

Люся с безвольно висящей на руках Дульсинеей бросила в ее сторону убийственный взгляд, и окончание фразы прозвучал несколько скомканно, не произведя должного впечатления.

– Ну и какого черта тебя сегодня понесло на улицу? – вернулась Люся к теме, которую, по-видимому, начала еще у себя дома, при этом продолжая тискать Дусю, доводя ту до состояния полной кошачьей эйфории. – Чего тебе в такую погоду дома не сиделось? И налей мне чай или кофе – хотя лучше чай, я вторые сутки на ногах, и кофе последние сутки пила ведрами. Да, мама тебе кусок жареной курицы с картошкой передала. Сказала, что у тебя, такой творческой натуры, хорошо если корм для Дуси есть. Ты же не в магазин ходила?

– Нет, погулять, но у меня еще есть гречневая крупа, сосиски и хлеб, – нимало не смутившись, возразила Аня. – А за курицу спасибо. Он же, наверное, голодный…

– Он – это кто? Это ты о своем бомже? Где ты его нашла? Еще раз спрашиваю – почему на пороге валяются хлеб и деньги?

– Я же пытаюсь рассказать, а ты меня все время перебиваешь, – разливая чай по большим кружкам, спокойно продолжала Аня. – У меня застопорилась писанина, и я решила прогуляться. На улице встретила Вовчика Никитина. Ты его помнишь – эти близнецы к нам в восьмом классе пришли.

– Помню – охламоны и двоечники.

– Именно. Этот Вовчик затащил меня в жуткое кафе. Оказывается, он сидел за какие-то темные дела, связанные с автомобильным бизнесом, а Витек до сих пор еще сидит.

– Веселые ребятки. Я еще в школе знала, что их ждет интересное будущее.

– И, как всегда, оказалась права, – произнесла Аня, заискивающе глядя в той в лицо, и продолжила: – Вовчик все такой же неопрятный, только еще и без зубов. Я еле от него вырвалась и на пороге кафе столкнулась с бомжом – он попросил денег на еду. А у меня было наличными только пятьсот рублей – я ему их и отдала…

– Какая интрига! А что помешало еще и ключи от квартиры предложить? – с иронией поинтересовалась Люся, не обращая внимание на откровенный подхалимаж со стороны подруги и одновременно извлекая из огромного баула завернутую в фольгу миску с жарким и коробку шоколадных конфет. – Хотя… он же адреса не знал. Поэтому ты сама его сюда притащила? И убери со стола эти странно потеющие чипсы, которые ты осмеливаешься называть сыром. – Она с презрением посмотрела на ломтики крепкого желтого цвета, напоминавшие залежалую картошку фри.