Альтернативная история А. Колганова

Михайлов АндрейИгоревич -

научный сотрудник, НОЦ МИАН им. Стеклова

Введение

Андрей Иванович Колганов известен нам, прежде всего, как учёный-экономист, видный представитель отечественного марксизма. Для меня было приятной неожиданностью узнать, что Андрей Иванович также пишет весьма неплохую фантастику в жанре альтернативной истории. Речь идёт о вышедших в 2013 году двух томах (и ещё один или два тома запланированы) альтернативно-исторического романа "Жернова истории". Повествование переносит читателя вместе с альтер-эго автора в первую половину 20-х годов прошлого века, когда выбирался путь будущего развития советского государства.

По большому счёту выбор состоял из двух стратегических "вилок":

Интенсивный vs экстенсивный путь развития революции.

Тяжёлая индустриализация vs лёгкая

Первая альтернатива означала выбор между "социализмом в одной отдельно взятой стране" и продолжением попыток экспорта революции "пролетарским штыком". После неудачного польского похода какие-либо возможности экспорта революции за пределы бывшей Российской империи были исчерпаны до следующей мировой войны. Самое же главное - отсутствие действующей экспериментальной модели, без которой призывы к мировой революции нереальны. Мы прекрасно понимаем, что социализм в одной отдельно взятой деревне попросту невозможен, но на одной отдельно взятой планете он не только возможен, но и необходим. Критический размер определяется самообеспеченностью ресурсами и глубиной разделения труда -

в народном хозяйстве должны быть представлены все отрасли, причём уровень выпуска продукции должен быть достаточно велик, чтобы исчерпать эффект отдачи от масштаба. В этом смысле страны-субконтиненты (БРИК и США) вполне могут послужить демонстрационной площадкой планетарного социализма в миниатюре. В общем случае необходимо понять, как должны взаимодействовать государственные и некоммерческие секторы, производящие общественные блага, с одной стороны, и корпоративные сети и мировой рынок - с другой, а также внутренний мелкотоварный рынок - с третьей.

Суть второй альтернативы можно проиллюстрировать на модели Солоу - выбор "тяжелой" индустриализации обуславливался необходимостью повысить капиталовооружённость труда. Вообще рост энерговооружённости и производительности труда выступает самоцелью, поскольку для социализма приоритетом является даже не потребление, а облегчение труда.

Методология альтернативной истории

В отличие от других авторов, пишущих в жанре альтернативной истории, Колганов не совершает чудес - напротив, с кристальной чёткостью он показывает, почему выбранный курс на построение социализма в одной отдельно взятой стране посредством индустриализации с упором на производство средств производства в сочетании с коллективизацией был единственно необходимым. При этом он подробно излагает все трудности этого пути. Миссия главного героя одновременно проста и сложна: ему нужно не изменить ход истории, а лишь сгладить его шероховатости. На языке теории управления это называется задачей быстродействия: фиксируем желательное состояние и ищем наикратчайший путь к нему. Проблема в том, что сами критерии выбора оптимального состояния историчны - представления об идеале меняются со временем. Вопрос состоит в том, как в 1923-м выбрать путь, оптимальный с точки зрения 2013 года, или в 2013-м - оптимальный с точки зрения 2113-го или 3013 года. Выдвинем гипотезу, что зависимость критерия оптимальности от времени имеет некоторую асимптотику, и тогда проблема формализуется как задача оптимального преследования на бесконечном временном интервале. Собственно, знание этой асимптотики - и есть та самая информация из будущего. Методологическое содержание состоит в необходимости коллективного форсайта - прежде всего точного прогноза технологии. В конечном счёте, динамика технологии детерминирована физическими законами, и научно-технический прогресс оказывается ничем иным, как устранением неопределённости в игре против природы. В отличие от человека, природа не субъект - она не имеет собственных целей и не может противодействовать, однако и не в состоянии добровольно раскрыть информацию. Память о технологической эволюции - это основное оружие потенциального вселенца или попаданца, но не стоит её слишком педалировать, как явно опирающуюся на послезнание, равно как и подсказки в духе найти нефть между Волгой и Уралом или алмазы в Якутии. Фантастическое предположение порождает противоречие задачи и инструмента - суть не в том, чтобы использовать послезнание, а в том, чтобы показать, как оно могло быть предугадано имеющимися тогда в наличии средствами. Идеальным вариантом было бы обучение технике форсайта, как особого рода оргдеятельностной игры, но это ровно то, чему мы сейчас должны научиться.

Играем в индустриализацию

К чести Колганова, надо сказать, что он намеренно напирает именно на организационные методы: его герой не бежит публиковать свои гениальные открытия, заимствованные из будущего, хотя в карьерном плане это почти беспроигрышный ход, а наводит порядок в порученном ему секторе наркомата внешней торговли. Но основной удачный ход - это проект единой системы стандартов и технологических регламентов, вполне естественной для социализма, но сложившейся в ходе индустриализации. . Другая находка - это подготовка кадров с учётом будущих потребностей. Даже сейчас это хоть и не ново, но всё ещё актуально. Тем не менее, в рамках модельной ситуации остались некоторые упущенные возможности, а именно:

Баланс производства и потребления электроэнергии.

Расчёт мощности.

Экономика услуг.

Цикл существования изделия.

Мягкие бюджетные ограничения по труду.

Мотивация труда бюджетированием времени.

Социальная сфера предприятия.

Всё это не требовало каких-то особых знаний, они были в 20-х годах, что являлось вполне естественным для социализма, просто реализовались в той или иной форме чуть позже; актуальны они и по сей день.

Первые четыре пункта представляют собой взаимосвязанный комплекс идей. Начнём с баланса энергетики, напоминающего о себе блэкаутами. Генерирующие и потребляющие мощности производятся на предприятиях одного профиля, поэтому естественно ограничивать производством первых производство вторых. По сути, одним параметром можно задать выпуск сразу нескольких отраслей: электроэнергетики, энергоёмкой цветной металлургии энергетического машиностроения. Этот параметр - свободная мощность. Именно услугами по воспроизводству свободной мощности и снабжает конечного потребителя весь этот комплект отраслей, объединённый под крышей одного ведомства. Преобразование людьми природы предлагает рассеяние энергии, которое естественно измерять в киловаттах, а значит, межотраслевой баланс удобнее представлять в натуральных единицах мощности. Часть мощности неизбежно расходуется на воспроизводство единицы мощности, потому естественно перейти к свободной мощности по аналогии со свободной энергией в термодинамике. Услуги по воспроизводству мощности предполагают, что весь цикл существования изделия - от разработки до утилизации - поддерживается одним предприятием, а потому возникает естественный стимул повышать надёжность оборудования, обеспечивать комплектность запчастями и создавать экологический замкнутый цикл производства. Значительный эффект дало бы создание непосредственно в рамках автотракторной промышленности дистрибьюторской сети МТС, предоставляющей услуги пользования мощностью различным сельскохозяйственным и строительным организациям (в случае войны МТС мгновенно превращается в ремонтно-снабженческую структуру танковой бригады или мотострелковой дивизии), управлять которой можно одним параметром - парком поддерживаемой свободной мощностью ДВС. В 20-40-х годах этот параметр был ключевым для определения мощи государства. Двигателестроение и энергетическое машиностроение определяют первичные требования к уровню станкостроения и качеству металла. Продуктивность металлообработки связана с установленной потребляемой мощностью оборудования нелинейным образом. Грубо говоря, полезный выход определяется площадью поверхности материала, обработанного по тому или иному процессу, и работа, совершенная на единицу площади, различается коренным образом. Станкостроение производит машины формообразования, и поэтому определить сводный натуральный показатель для этой ключевой отрасли индустрии не просто. То же самое можно было бы сказать о тяжёлом машиностроении, производящем капитальное оборудование с длительным циклом существования. Поскольку основным потребителем такого оборудования выступает металлургия (шире - производство конструкционных материалов), то можно пересчитывать на воспроизводство мощностей металлопромышленности, чистый выпуск которой имеет натуральное выражение в энергетических единицах через энтальпию образования вещества (то же и для химии, прежде всего азотистых соединений - удобрений и взрывчатки). Рассматривая воспроизводство металлофонда как услугу, сбор вторсырья будет обеспечен с самого начала. Аналогично тяжёлой промышленности обстоит дело и с капитальным строительством - длительным циклом воспроизводства, индексом которого служит объем бетона[1]. Эти пять отраслей образуют ядро социалистического сектора промышленности. Сюда не вошло приборостроение - полупроводники как физическая основа вычислительно-измерительных систем тогда ещё не были открыты, - а также услуги транспорта, которые можно включить в расчёт мощности наряду с прочими индустриальными услугами.

Внутренний темп роста социалистической индустрии определяется исключительно техническим строением капитала. Действительно, достаточно составить уравнения баланса и найти собственный вектор производственной

матрицы, соответствующий максимальному собственному значению, чтобы вычислить оптимальные пропорции плана. Для 5-6 отраслей задача вполне посильная, а для 3-4 (три вида машиностроения) собственные числа как корни кубического уравнения можно найти и аналитически по известным формулам. Заметим, что технологическая матрица, вообще говоря, может зависеть от выпусков в мощностном выражении, поскольку степень износа связана с удельной передаваемой мощностью, то есть задача нелинейна. Но её можно свести к линейной, если зафиксировать интенсивность на уровне, соответствующем максимуму свободной мощности. Рассеиваемая мощность связана с частотой обновления основных фондов, поэтому разумно подбирать интенсивность так, чтобы синхронизировать физическое обновление основных фондов с технологическим перевооружением. Основным богатством социалистического общества является технология как единство физического процесса и человеческой деятельности. Экстенсивное накопление технологии состоит в повышении энерговооружённости труда, обусловленного, в конечном счёте, изменением физического субстрата технологической функции, то есть интенсивным накоплением. Целью технологического накопления является сокращение трудозатрат на воспроизводство единицы мощности вплоть до полностью автоматизированного воспроизводства. Поэтому, с одной стороны, задача рабочего состоит в улучшении удельных показателей его труда, но не в увеличении его продолжительности как при капитализме, с другой стороны, задача предприятия состоит в максимизации валового производства мощности соответствующего типа, обеспечивающего темпы пятилетки. Колганов предлагает разрешить указанное противоречие некоей самоорганизацией масс и переходом к хозрасчёту. К сожалению, эти абстрактные пожелания так и не обрели конкретную форму, хотя, казалось бы, именно художественное описание способствует этому как нельзя более. Хозрасчёт в СССР пытались внедрить неоднократно, но дело каждый раз разлаживалось; однако и капиталистические корпорации не слишком-то стремятся перевести свои подразделения на полный хозрасчёт. Альтернативной мотивацией труда могло бы стать накопление сэкономленного времени в социальной сфере предприятия. Чем быстрее бригада справляется с плановыми заданиями, тем больше времени рабочие могут потратить на повышение своего образовательного уровня. Но производство - процесс непрерывный, и поэтому выигранный темп - это перевыполнение плана. Индивидуальный же рабочий подряжается на выполнение определённой нормы (оказание трудовых услуг), определяемой энерговооружённостью. Бригада, перевыполняющая план, должна так наладить свой учёт и обмен свободного времени, чтобы увеличить долю работников, высвобождаемых для повышения квалификации или непрофильной работы по самообеспечению жильём, объектами соцсферы и т. д. Таким образом, количество занятых оказывается переменным, причём превышающим количество рабочих мест. Это и есть мягкие бюджетные ограничения[2] по труду, ведь предприятие, несмотря на максимальную эффективность использования установленной мощности и высокую производительность одного часа труда, закупает гораздо больше рабочей силы, чем нужно. Также полезно привлекать сезонных рабочих из сельскохозяйственного сектора во время, свободное от сельхозработ, для не требующей особой квалификации работы на строительстве капитальных сооружений, где допустима переменная интенсивность. В условиях избытка неквалифицированной рабочей силы, особенно в сельской местности, это позволяет более высокими темпами накапливать человеческий капитал. Если изменить схему рабочего дня с 2x2 (две дневных смены по 8, две ночных по 4), на 3x3 (три дневных смены по 5, три ночных по 3), то в условиях дефицита капиталовооружённости можно обучить большее количество рабочих; ещё и время на образование останется. Когда же фондовооружённость (а фактически энерговооружённость) выйдет на насыщение, можно сохранять ту же схему, снизив темпы воспроизводства до темпов НТР, для смены оборудования вместе со сменой технологических поколений. Итак, социалистический сектор промышленности может развиваться на собственной основе, наращивая энерговооружённость рабочего, повышая его квалификацию и накапливая свободной время, что, в конечном счёте, приведёт к упразднению отчуждения труда.

Источники первоначального накопления

Вопросам оценки максимальных темпов роста Колганов уделяет особое внимание. Структура оптимального плана есть не что иное, как собственный вектор леонтьевской матрицы затрат, соответствующий наименьшему (для обратной матрицы - наибольшему) собственному числу. Как было сказано выше, в общем случае выпуски могут нелинейно зависеть от затрат, и тогда пропорции не будут постоянными[3]. Но и в этом случае можно попытаться найти автомодельное решение, в котором структура народного хозяйства будет определяться одним параметром - мощностью. Особенно актуальным это может быть для планирования развития открытых систем, например региональных, когда объем инвестиций задаётся извне и меняется со временем. В этом случае рубежами планирования являются не пятилетки, а определённые уровни мощности, но вот сроки выхода на назначенные рубежи могут быть разными. Для страны в целом, решающей задачи индустриализации, было бы естественно максимизировать темпы, однако назначить их выше определенной границы невозможно. Причём получить точные значения на основе полной матрицы затрат нереально; можно лишь получить приближенную оценку из агрегированной матрицы[4]. К сожалению, у меня нет данных, чтобы составить МОБ для трёх групп отраслей[5] для вычисления аналитической оценки. Однако если опираться на такой промышленный индекс, как производство электроэнергии, можно предположить, что темпы роста промышленного производства в годы первых пятилеток составляли порядка 20% в год. Вряд ли их можно было бы значительно увеличить, но распыления капитала из-за незавершённого строительства действительно можно было бы избежать. Вообще, в первую пятилетку важно не количество построенных заводов, а темпы их возведения. Для начала достаточно построить хотя бы по одному заводу энергетического, транспортного и тяжёлого машиностроения, а также станкостроения со всей обеспечивающей инфраструктурой (производства различных полуфабрикатов, материалов и т. д.), причём соотношение мощностей предприятий должно соответствовать оптимальному плану. Но строить их надо максимально быстро даже ценой перерасхода рабочей силы

В начале 20-х годов доля (число занятых) и мощность социалистического сектора народного хозяйства были не велики, и, несмотря на внутренние высокие темпы роста, требовалось обеспечить первоначальные инвестиции в закупки оборудования для первых предприятий новых отраслей. Если структура инвестиций однозначно определяется пропорциями оптимального плана, то объем инвестиций следует запланировать в размере минимально устойчивого прибавочного продукта. Это обеспечит максимум капиталовложений без угрозы срыва плана или нарушения простого воспроизводства Источником прибавочного продукта, помимо социалистического сектора, инвестирующего в самого себя, были в основном продажи зерна, нефти и прочего сырья, добыча которого не требовала больших капиталовложений.

В дополнение к источникам, использованным в реальной истории, Колганов предлагает создать экспортно-ориентированный госкапиталистический сектор на основе соглашений о разделе продукции. Идея явно навеяна китайскими реформами, но надо учесть одно существенное отличие: в 20-х на Западе не было общества потребления, и именно поэтому эффективность экспортно-ориентированной стратегии была бы существенно ограничена ёмкостью рынка.

Тем не менее, было минимум две отрасли, где эта стратегия могла бы иметь успех. Первая - это нефтехимия и нефтепереработка. При темпах добычи нефти, опережающих потребности народного хозяйства, было бы выгоднее продавать на Запад бензин и прочие продукты нефтепереработки. Правда, для этого требовалось бы построить перерабатывающие мощности с длительным циклом существования, для чего пришлось бы привлечь иностранный капитал, скорее всего германский[6], обеспечив плату за строительство частью будущей продукцией. Это позволило бы заранее создать необходимые мощности нефтепереработки под будущие потребности народного хозяйства без собственных затрат дефицитных мощностей тяжёлого машиностроения и квалифицированного труда. На практике такая стратегия применялась, но позже - в 70-е годы.

Вторая отрасль, которую можно было бы создать за счёт привлечения иностранного капитала (на этот раз американского) и почти целиком ориентировать на экспорт, - это радиопромышленность. В 20-е и 30-е годы советское население не имело денег для покупки радиоприёмников, зато в Европе их бы охотно покупали - тем самым американские фирмы вышли бы на европейский рынок, экономя на доставке и рабочей силе, а СССР получил бы ещё одну отрасль, имеющую оборонное значение[7], и квалифицированных рабочих. Во время великой депрессии эти предприятия можно было бы выкупить за бесценок, а до того они приносили бы дополнительный доход.