Альтистка

Осень полностью завладела городом. Унылый октябрьский вечер готов был расплакаться холодным дождем. Колючий ветер играл опавшими листьями, кружил их и гнал по ступеням в подземный переход. Там он неожиданно терял к листьям интерес, и развлекался тем, что забирался под женские юбки и под мужские куртки, студя тела пронизывающим холодом.

Девушка в концертном платье с голыми до плеч руками прижимала к подбородку альт, и смычок, порхая над струнами, извлекал чудесные звуки каприза №24

Паганини. Музыка лилась по всему тоннелю и вырывалась наружу с другой стороны улицы. Темные вьющиеся волосы альтистки, слегка колыхаемые ветром, ниспадали на плечи и спину, серые глаза её смотрели куда-то внутрь, словно она вся была поглощена музыкой. У ног девушки лежал раскрытый футляр, на дне которого покоилась баночка с канифолью и шевелились от сквозняка две сторублевки, придавленные горстью металлической мелочи. Теплая куртка валялась рядом с футляром прямо на полу.

Прохожие в большинстве своем шли мимо, спеша по собственным делам. Редко кто останавливался послушать волшебную музыку, еще реже кто-нибудь бросал в футляр несколько монет. Внезапно один из прохожих, молодой, атлетически сложенный мужчина с лицом, не выражающим высокого интеллекта, подошел к альтистке и, схватив огромной лапищей гриф инструмента, заглушил мелодию.

– Молодой человек! – возмутилась музыкантша. – Что вы делаете?!

– Слышь, – обратился тот к девушке. – Скока тебе тут забашлять удается?

– Что сделать?

– Блин! В день скока бабла намываешь? – он пнул носком ботинка футляр.

– Ну… когда тысячу, когда полторы. А что? Вы – рэкетир?

– За пять косарей согласна будешь полабать у нас вечерок?

Девушка замялась. С одной стороны уже вечер, и она собиралась уходить домой. Да и мужчина с физиономией задумавшейся гири выглядел уж больно подозрительно. С другой стороны предложение заработать приличную суму было довольнозаманчиво.

– Ну… можно. А где? Далеко это?

– За городом. Да ты не боись, мы на тачке. И довезем, и куда скажешь назад привезем.

Пока девушка размышляла, парень, считая сделку совершенной, поднял с пола куртку девушки, встряхнул и протянул ей. И альтистка, набравшись храбрости, решила не отступать. Она убрала инструмент в футляр, накинула куртку и пошла вслед за амбалом. Поднявшись наверх, парень раскрыл заднюю дверцу огромного черного внедорожника, приглашая музыкантшу забраться внутрь, а сам уселся впереди рядом с шофером.

– Давай, Витёк, погнали!

Машина выбралась на загородное шоссе, километров через двадцать свернула на просёлок и вскоре остановилась возле маленького ресторанчика с вывеской «Белая лошадь».

– На, держи! – парень, обернувшись к альтистке, протянул ей пятитысячную банкноту. – Без обману. Как зовут-то тебя?

– Тина.

– Я – Лёха. Ну давай, Тина, вылезай. Бери свою бандуру.

В ресторане было шумно. Гремела музыка, издаваемая мощной аудиосистемой. За длинным банкетным столом собралось человек сорок. Во главе стола восседал пожилой мужчина, на вид довольно интеллигентный. Лёха проводил Тину

к свободному месту.

– Посиди пока. Пить-есть чего-нибудь будешь?

– Немного.

– Давай, свирепствуй. У нашего пахана юбилей сегодня. Сечешь? Шестьдесят. Он музыку любит. Привези, говорит, скрипачку. И чтоб хорошенькую. Ща, я ему скажу, что привез.

Лёха оставил Тину, подошел к мужчине, сидевшему во главе стола, и прошептал ему что-то на ухо. Тот кивнул. Прозвучало несколько тостов, после которых тамада объявил:

– А сейчас, господа, мы окунемся в прекрасное! У нас в гостях виртуозная скрипачка, исполнительница классической музыки – обворожительная Тина! Поприветствуем!

Всё застолье зааплодировало. Тина поднялась, взяла инструмент и вышла на эстраду. Она сыграла «Турецкий марш» и «Маленькую ночную серенаду» Моцарта, «Шутку» Баха, что-то из «Времен года» Вивальди. Пахан слушал внимательно с нескрываемым интересом. Остальная публика продолжала пить, жевать, благо, хоть не так громко стуча вилками, и вполголоса разговаривать. Когда Тина кончила играть, кто-то тут же воскликнул:

– Так и я могу! Ты «Мурку» давай!

Пока Тина играла «Мурку», вокруг нее вился упитанный потный еврей и, пытаясь засунуть ей в декольте сто долларов, требовал сыграть «Хаву Нагилу». Официанты оттащили его и усадили на место. А тамада сделал альтистке знак, что ее выступление на этом закончилось.

Тина поклонилась и убрала альт в футляр. Вроде бы ей уже и нечего делать на этом банкете, но как добраться домой? Леха обещал отвезти ее, но он сидел за столом, пил и жрал и было ясно, что оторвать его от этого занятия будет непросто. Тина присела на отведенное ей место, выпила минералки, съела какую-то фигню типа суши. Ей захотелось в туалет, только где его тут найти? Она не знала, к кому обратиться со столь деликатным вопросом, в конце концов, решила спросить у Лёхи. Лёха указал вилкой на неприметную дверцу в уголке.

Поскольку ресторанчик маленький, уборная для посетителей была общая. Кабинка оказалась занятой, Тине пришлось подождать, пока она освободится. Через пару минут оттуда вышел приличного вида мужчина в смокинге, улыбнулся Тине и отправился в зал, даже не помыв руки. Всё сиденье унитаза было забрызгано мочой. Брезгливо оттирая стульчак туалетной бумагой, Тина заметила там следы и иных мужских выделений. Едва она устроилась на толчке, как дверца в кабинку с треском распахнулась, сломав шпингалет. Перед лицом Тины возникло толстое Лёхино брюхо.

– Что вам тут надо?! – испугалась девушка. – Уйдите немедленно!

– Цыц! – пьяно произнес Лёха и расстегнул ширинку.

В губы Тины уперся грязный половой член.

– Соси, сука!

Вообще, Тине приходилось делать минеты, ей даже это нравилось. Но не первому же попавшемуся придурку с вонючим членом, и не в туалете же! Она отстранилась и снова крикнула:

– Уйдите отсюда!

А Лёха схватил ее за волосы, притягивая голову к возбужденной плоти. От злости Тина врезала ему кулаком по яйцам.