Альянс мусорщиков
Шрифт:
Я постояла еще несколько секунд – желудок урчал от запаха еды, – затем, наконец, села за стол и принялась за свой суп.
Глава 3
Когда я выскребла из миски остатки супа, Доннел начал выкликать имена тех, кого включил в свою охотничью группу. Услышав имя Изверга, я почувствовала укол неуверенности, но сказала себе, что в этом нет ничего особенного. Доннел не рисковал разрешать подразделениям выпускать чисто свои партии охотников. Давние распри могли привести к «случайной» стрельбе. Поэтому он распределял людей из всех подразделений между группами, ведомыми
Все знали, что эти группы старательно перемешиваются каждый день, поэтому каждый, в свою очередь, окажется в престижной группе Доннела, но это не мешало избранным бросать злорадные взгляды на менее удачливых. Вслед за Доннелом его офицеры тоже прокричали имена. Все, за исключением Лютера, который еще не начал руководить охотниками.
После традиционных насмешек над последним названным мы застегнули куртки и натянули шапки и перчатки. Мужчины двинулись к окруженной стеклянными стенами прихожей в начале вестибюля, собрали со столов миски и пояса с ножами и вышли на улицу через боковую дверь, которой мы пользовались с тех пор, как четыре года назад заклинило главные двери. Женщины двинулись следом, собирая свои ножи и сетчатые мешки для рыбы. Мы могли не сбиваться в группы, поскольку располагали постоянными участками для рыбной ловли и работали парами для безопасности.
За нами шли дети до двенадцати лет и старики, которым предстояло копаться в снегу в поисках генетически модифицированной зимнеежки, нашего основного овоща. На жгучем морозе это жуткая задача, но им требовалось дойти только до старого газона перед домом, где располагался наш огород, и можно было по очереди прятаться внутри. Детей ожидала еще пара часов школьных занятий, а взрослые или преподавали им, или заботились о малышах и больных, не способных работать.
Я лишь надеялась, что им удастся найти немного зимнеежки. Созданная пару столетий назад из генов дюжины растений, включая картофель и кабачки, зимнеежка способна невероятно быстро расти круглый год в самом разном климате, но под слоем снега ничто не могло развиться.
Едва я оказалась на улице, ветер пробрал меня, несмотря на толстую куртку и ботинки. На крыше снег не доходил и до лодыжек, поскольку его сдувало. Здесь же, внизу, белый покров лежал гораздо выше колен, а под стенами его намело еще больше. Стайка радостных малышей, празднующих выход на улицу после пережитых трех долгих дней дополнительных занятий в метель, пробралась к полузасыпанному ряду порталов у передней стены здания. Дети принялись кружить у массивных стоячих колец, то запрыгивая внутрь, то спускаясь на землю.
– Включись! Включись! Портал, включись! – распевали они. – Мы приказываем тебе именем Ньютона. Велим именем Эйнштейна. Заклинаем именем Таддеуса Уоллама-Крейна!
Я задумалась, как бы они отреагировали, оживи один из этих порталов в ответ на их ритуальные игры. Но этого никогда не случится. Двести лет назад Таддеус Уоллам-Крейн изобрел портальную технологию. В следующее столетие люди использовали их для путешествий между районами, городами и даже континентами, а затем появилась межзвездная версия. Она подарила человечеству космос и положила начало великому исходу с загрязненной Земли в новые неиспорченные колониальные миры, рассеянные по сотням отдаленных звездных систем.
Сейчас Земля была наполовину заброшена, и единственными ее жителями оставались те немногие, кто не мог или не
Мои родители в юности, вероятно, тысячу раз путешествовали через портал. Я воспользовалась им лишь однажды, когда бежала из охваченного пожаром Лондона в безопасный Нью-Йорк. Мои воспоминания об этом событии представляли собой месиво бессвязных фрагментов. Резкий запах и вкус удушающего дыма. Вид испуганных лиц других беженцев, набивающихся в комнату, которой предстояло стать нашим спасением или могилой. Крик Льда, отдающего приказы, и мое собственное отчаянное рыдание. Ощущение рук брата, крепко прижимающего меня к груди и несущего через сияющий круг.
Мы с ним добрались до безопасного места, но потеряли в лондонском пожаре мать. Через две недели после этого брат ушел, а на следующий день огни всех порталов в Нью-Йорке отключились. Играющие здесь дети никогда не увидят работающий портал, а я больше никогда не увижу брата.
Я отогнала болезненные воспоминания, отвернулась от мертвых ворот и принялась смотреть, как ведущие групп прокладывают в снегу тропу. С помощью длинных палок они проверяли почву впереди, прежде чем ступить туда, а цепочка людей позади старательно продвигалась по их следам.
С возведением комплекса парламента Америки всю эту территорию освоили заново, поэтому ее здания и дорожки были одними из новейших в Нью-Йорке, но не ремонтировались, по крайней мере, пять десятков лет. С каждым годом они разрушались все сильнее: трещины расширялись, корни врастали глубже, но настоящая опасность исходила от сломанных или пропавших люков над старой канализацией и туннелями. Самые серьезные поломки мы отмечали красными флажками, но все время появлялись новые.
Сейчас женщины шли за мужчинами. Я присоединилась к группе и теперь медленно продвигалась к реке. Моей напарницей по рыбной ловле была Ханна. Впереди я ее не увидела, поэтому обернулась и заметила своеобразную синюю шапку. Я осторожно отодвинулась, пропуская людей, и дождалась подругу.
Ханна заговорила, едва поравнявшись со мной:
– Блейз, почему ты не подсела ко мне за завтраком?
Я скривилась.
– Потому что Изверг поймал меня у очага, и я разозлила его своими словами. И не могла сесть с тобой сразу после этого. Если он планирует мне отомстить, а я напомню ему, что ты моя подруга, он способен навредить и тебе.
Ханна, похоже, больше встревожилась за меня, чем испугалась за себя.
– Почему он тебя поймал, и что ты ему сказала?
Я сообразила, что другие женщины, проходя мимо, с любопытством смотрят на нас.
– Расскажу, когда будем одни.
Ханна нахмурилась.
– Наверное, так лучше, но... Ты как?
– Я в полном порядке.
– Неправда. Я слышу, у тебя голос дрожит.
Я вернулась на тропу, и мы снова двинулись в путь. Я впереди, Ханна за мной.
– Это просто от холода, - бросила я через плечо.
Она ответила одним взрывным и недоверчивым:
– Ха!
Мы брели по снегу. Когда добрались до реки, две женщины прямо перед нами отделились от группы. Теперь тропа повернула и тянулась вдоль берега. Мы проходили одно рыбное место за другим, и все больше женщин покидали цепочку.