Алый король
Шрифт:
— Шустрые они для роботов, — заметил мечник, извращенно гордясь тем, как плохо он разбирается в неприятеле. Щелкнув кнутом, он шипастым кончиком расколол гладкий череп ёкая и довольно усмехнулся. Из пробоины взлетел гейзер черного огня, а легионеры, открытые касанию Великого Океана, услышали пронзительный вопль боли и освобождения.
— Я же сказал, они не роботы, — напомнил Санахт. Вращая клинками, он шагнул вбок и уклонился от выпада в пах. — Ты не слышал объяснений Аримана?
Ударив ногой вбок, легионер
Отойдя от хлынувшего из шеи темного пламени, Санахт заметил:
— Прискорбно разрушать артефакты столь восхитительной работы.
— Говори за себя! — рявкнул Люций.
Он оттолкнулся от расколотой груди падающего ёкая, взмыл над полом и срубил в одном прыжке три эмалированных черепа. Ловко приземлившись, мечник раскинул руки и с рептильной ухмылкой, прорезавшей сетку шрамов на его безволосой голове, прокрутился на месте. Следом отпрыск Фулгрима дернул запястьем, и мерзкий кнут обвился вокруг своей эбеновой рукояти.
Санахт с неприязнью подумал, что это оружие слишком напоминает живое существо.
— А без театральщины нельзя?
— Я ведь убил их, разве нет? — парировал Люций.
— Лучше побереги силы для следующей сотни.
— Хватит разговоров, — вмешался Хатхор Маат. Раскинув руки, он выпустил в автоматонов конус ледяного воздуха. — Оставайтесь на шестом Исчислении. Менкаура? Если не можешь сражаться, войди в сознания тартарухов. Перебей их; возможно, тогда ёкай утратят связь с Великим Океаном.
Санахт рискнул оглянуться через плечо. Менкаура сидел на корточках в целом озере своей крови, опираясь спиной на обломки выставочного стенда. Не открывая глаз, он кивнул, и мечник почувствовал, как разум провидца ныряет в Имматериум, чтобы отыскать там путь к победе над неприятелем.
— Вы что, не видите? — гневно выкрикнул Собек, шагая к передней линии мандалы. Посох и свободную руку в латной перчатке он вытянул перед собой, словно какой-нибудь пророк древней эпохи. — Наш брат при смерти!
— Стой! — гаркнул Толбек. — Что ты творишь?
— Завершаю битву! — взревел практик.
Его кожа покраснела и туго натянулась.
— Нет! Так ты разрушишь мандалу! Четырех адептов не хватит, чтобы удержать конфигурацию!
He обращая на него внимания, советник Аримана выпалил слова силы, которые Санахт не осмеливался даже читать с близкого расстояния. Каждое из них вколачивалось в череп мечника, будто ржавый гвоздь. Слоги коварного заклятия отравляли сам воздух, проявляясь вокруг Собека рваной призрачной пленкой, полотном оживших кошмаров.
Нечто с потрескавшимися рогами. Что-то с обломанными клыками.
Теневые негативы ужасов, которые не стоило бы вытаскивать на свет.
Вскрикнув, практик втянул их в свое тело, и каждый воин Тысячи
— О, Погибель, да что он делает? — спросил Люций.
— Перестроить мандалу, — скомандовал Хатхор Маат, игнорируя мечника.
— Войды Дрех’йе, — произнес Санахт, и из его глаз потекли кровавые слезы.
Одновременно с тем, как атенеец безрассудно поименовал призывное заклятие, из посоха Собека вырвались кометы, испускающие темное свечение. Завывая, словно почуявшие кровь боевые псы, они понеслись мимо орды автоматонов с гладкими корпусами к живым, дышащим тартарухам.
В «Хрониках Урша» и других поэтических гримуарах упоминалось о запретной скиамантии [36] , применявшейся для вызова войдов — пагубных духов варпа, которые расплетали души своих жертв и поглощали их по кусочкам.
36
Скиамантия — предсказание по тени, вызывание теней с того света и задавание им вопросов.
До сего дня Санахт считал такие истории зловещими небылицами.
Как только теневые кометы поразили жрецов, мечник понял, что ошибался.
Стражей оракула в буквальном смысле вывернуло наизнанку. Их хребты ломались, как хворостинки. Разматываясь метр за метром, падали наземь влажные трубочки вен и артерий. Внутренние органы детонировали подобно гранатам, зубы и осколки костей разлетелись, словно шквал пуль, а чудовищные объемы испарившейся крови повисли в воздухе омерзительным алым туманом.
Тела тартарухов перестали существовать, но эхо их воплей еще долго разносилось по храму. В криках звучала животная обреченность жертв, которых разрывают в клочья злобные, жадные до чужой жизни хищники.
Как только изуродованные трупы расползлись наподобие мокрых тряпок, яростные ёкай мгновенно успокоились. В момент гибели жрецов исчезла духовная сила, управляющая автоматонами. Они застыли, будто фаланга боевых роботов Кибернетики с отказавшими контрольными ошейниками. Исторгнутые из них сущности, гневно визжа, снова влились в Великий Океан.
Замысел практика удался, но он не успел ни произнести формулу завершения призыва, ни пассами начертить руну отсечения. Возжаждав еще больше душ, потусторонние твари, извиваясь в полете, понеслись к космодесантникам.
— Собек! — позвал Хатхор Маат. — Останови их сейчас же!
Но легионер не двинулся с места; его сокрушили мощь, высвобожденная им самим, и договор, который воин так бездумно заключил. Из застывших пальцев Собека выпал посох, разинутый рот начал растягиваться с треском лопающихся сухожилий и рвущихся хрящей.