Алый король
Шрифт:
— Тогда прикончим его, — предложил владелец меча.
Лемюэль узнал голос Ольгира Виддоусина.
— Нет, — запретил Бъярки. В тоне рунного жреца сквозила невыразимая изможденность: именно он воздвиг ментальный щит и спас всех имперцев от обломков. — Выпусти Гамона. Как бы мне ни хотелось, чтобы он умер здесь, у него иной вюрд.
Летописец открыл рот, собираясь что-то сказать, но Ольгир перегнулся ему через плечо и покачал головой. Лицо Волка покрывали ожоги и потеки крови.
— Тебе позволено жить, но не говорить,
Тот упал на живот и вскрикнул от боли. Перекатившись на спину, Гамон огляделся в поисках дружелюбных лиц, но не нашел таковых.
Трое фенрисийцев стояли прямо, неумолимые и несломленные, тогда как Дион Пром лежал на полу в залитых кровью доспехах. Оплавленная броня местами прикипела к телу воина, на одном из наплечников трепетала обгоревшая клятвенная лента, закрепленная восковой печатью. Казалось чудом, что библиарий выжил после таких ранений, однако Лемюэлю доводилось видеть, как легионеры переносят и более страшные повреждения.
Мечник Нагасена лежал без сознания на краю воронки. Несмотря на кошмарно обожженные руки, он крепко сжимал блистающий меч. Камилла и Чайя, как могли, оказывали агенту первую помощь.
Гамон всем сердцем обрадовался их воссоединению. Он помахал женщинам рукой; увидев это, Парвати что-то прошептала на ухо Шивани. Бывшая коллега летописца воззрилась на него с такой опаляющей ненавистью, что все надежды Лемюэля на возобновление дружбы тут же угасли. Он отвел взгляд.
Рядом с ним опустился на одно колено Бёдвар Бъярки.
Волк протянул руку, и Гамон вздрогнул в ожидании новых мук, но воин просто положил ладонь ему на сердце. По телу летописца разошелся леденящий холод Фенриса, а рунный жрец изумленно покачал головой.
— Этот смертный больше не вместилище демона, — произнес Бёдвар. — Душа Алого Короля ушла, и отныне ни одно исчадие не завладеет его плотью. Теперь он — вюрдовый морок, и его внутренний свет вечно будет отгонять темных созданий Подвселенной.
Выпрямившись, Бъярки подошел к Прому и поинтересовался:
— Можешь встать?
— Встать? — отозвался Дион искаженным от страданий голосом. — Зачем?
— Затем, что при ответе на следующий вопрос ты должен будешь смотреть мне в глаза.
Библиарий медленно кивнул и начал подниматься, опираясь на расколотый болтер. На лице воина отразилась такая боль, что Лемюэль невольно поморщился.
У Прома отсутствовала правая ступня, и встать он не сумел. Охнув, легионер вновь повалился наземь.
Бёдвар движением подбородка указал на него Виддоусину. Нагнувшись, Волк поддержал Диона, и тот благодарно кивнул фенрисийцу, опираясь на его руку.
— Какой вопрос? — уточнил Пром, встретив холодный и суровый взор Бъярки.
— Это правда?
— Что именно?
— То, что ты убиваешь своих родичей, — сказал рунный жрец. — То, что ты отнимаешь жизни братьев-легионеров, верных Всеотцу.
— О чем ты говоришь?
— Не
Хотя фенрисиец был на полголовы ниже раненого воина, Гамону показалось, что Бъярки возвышается над Промом.
— Существо, пришедшее с багряными колдунами, рассказало нам о твоих делах, — продолжил рунный жрец, положив ладонь на грудь библиарию. — Оно почуяло, что ты виновен в смертоубийстве.
Дион насмешливо улыбнулся.
— Порождение варпа? Ни единому слову таких созданий нельзя верить.
— Йа, я мог бы согласиться с тобой, но известно, что лучшие лжецы — те, кто переплетают обман с правдой. Ты врал мне с первой нашей встречи, Дион Пром. Теперь говори честно, чем ты занимаешься на службе Малкадору.
Бёдвар постучал пальцем по рваной клятвенной ленте библиария. На броне ее удерживал кружок воска с печатью Сигиллита.
— Я знаю, что мы исполняем для него, — добавил Волк, — но просто обязан услышать, ради какой великой цели воин Ультрамара отказался от цветов своего легиона.
— Ради цели, которой тебе никогда не постичь.
— Ну да, потому что я — всего лишь дикарь из мира смерти?
— Нет. Твоя верность генетическому прародителю просто не позволила бы тебе совершать то, что из необходимости делаю я.
Бъярки едва не захохотал, но вместо этого гневно скривился.
— Ты понятия не имеешь, на что способен Шестой легион. Опыт Просперо тебя ничему не научил?
— Научил, и тому, чего ты сам не знаешь.
— Хорошо, ответь прямо: то существо сказало правду? И помни: я почувствую ложь.
Пром взглянул Бёдвару в глаза, и Лемюэль понял по лицу библиария, что тот не сомневается в способностях фенрисийца. Бъярки расплел бы любую завесу обмана за один удар сердца.
— Это правда, — признал Дион. — Я отнимал жизни братьев-легионеров, лояльных Императору.
От ужаса у летописца перехватило дыхание. Даже Бёдвар, явно ждавший такого ответа, пришел в изумление и сумел лишь отрывисто спросить:
— Зачем?
— Я не скажу.
— Почему?
— Потому что я поклялся никогда не раскрывать сути моего долга, — с тяжелым сердцем произнес библиарий. — Этот обет связывает меня крепче присяги, данной лорду Жиллиману в Преториуме, и я никогда не нарушу его, даже перед лицом палачей.
Бъярки молчал, повесив голову на грудь. Лемюэль понял, что рунный жрец обдумывает возможные последствия такого признания.
— Я — верный слуга Терры, — заключил Пром. — Больше мне нечего добавить.
Бёдвар дал некий знак Свафниру Раквульфу, после чего сказал:
— Нет, этого недостаточно. Помнишь, однажды ты спросил, не приставлен ли я следить за тобой и казнить, если ты окажешься предателем?
— В Камити-Соне, — кивнул Дион.
— Йа, — подтвердил Бъярки. — Тогда я ответил, что нас не радуют такие поручения, но мы исполняем любые приказы Волчьего Короля.