Алый Пимпернель. Дьявол верхом
Шрифт:
Войдя, Маргерит склонилась на момент над перегородкой ложи, выискивая взглядом знакомых. При этом многие поклонились ей, а из королевской ложи также донеслось доброжелательное приветствие.
В течение третьего акта Шовлен, не отрываясь, наблюдал за молодой женщиной, поглощенной музыкой. Точеные пальчики Маргерит играли с богато инкрустированным веером, голова, руки и шея сверкали множеством драгоценных камней, подаренных обожающим ее мужем, который небрежно развалился рядом.
Маргерит страстно любила музыку. Этим вечером «Орфей» очаровал ее. Прекрасные черты лица, сверкающие голубые глаза, улыбка на
Слушая божественные мелодии Глюка, Маргерит забыла о своих разочарованиях, несостоявшихся любовных чаяниях, забыла даже о добродушном ленивом ничтожестве, которое за отсутствием духовного богатства даровало ей все блага светской жизни.
Сэр Перси оставался рядом с супругой в ложе ровно столько, сколько требовали приличия, уступив место его королевскому высочеству и процессии поклонников, одним за другими являвшихся выразить почтение королеве красоты. Очевидно, он отправился поболтать с друзьями. Маргерит не интересовалась, куда ушел муж; отпустив свой маленький двор, состоящий из jeunesse doree [55] Лондона, она на короткое время осталась наедине с Глюком.
55
золотой молодежи (франц.)
Негромкий стук в дверь оторвал ее от музыки.
— Войдите, — недовольно сказала Маргерит, не поворачивая головы, чтобы взглянуть на незванного гостя.
Шовлен, дождавшись момента, когда Маргерит останется в одиночестве, без приглашения скользнул в ложу.
— На два слова, гражданка, — тихо произнес он.
Маргерит быстро повернулась с непритворным страхом.
— Господи, как вы меня напугали! — воскликнула она с деланным смехом. — К тому же ваше присутствие едва ли своевременно. Я хочу послушать Глюка и не настроена для беседы.
— Но для меня это единственная возможность, — возразил Шовлен и, не спрашивая, придвинул стул близко к Маргерит, чтобы шептать ей в ухо, не беспокоя публику и не будучи видимым в темной ложе. — Леди Блейкни постоянно окружена своим блестящим двором, так что старому другу остается мало шансов.
— И все-таки, приятель, — нетерпеливо откликнулась она, — вам бы следовало дождаться другой возможности. После оперы я собираюсь на бал к лорду Гренвиллу и там, возможно, смогу уделить вам пять минут…
— Мне достаточно трех минут наедине в этой ложе, — ответил Шовлен, — и думаю, что с вашей стороны было бы разумным выслушать меня, гражданка Сен-Жюст.
Молодая женщина инстинктивно содрогнулась. Шовлен продолжал говорить шепотом, спокойно беря из табакерки понюшку табаку, но что-то в его позе и светлых лисьих глазках заставляло кровь Маргерит застывать в жилах, как при ощущении неведомой, но неумолимо приближающейся опасности.
— Это угроза, гражданин? — спросила она наконец.
— Нет, мадам, — вежливо отозвался Шовлен. — Всего лишь стрела, пущенная в воздух.
Он сделал небольшую паузу, словно кот, завидевший бегущую мышь и готовый прыгнуть,
— Ваш брат, Сен-Жюст, в опасности, — сообщил он.
Ни один мускул не дрогнул на прекрасном лице собеседницы. Шовлен мог видеть его только в профиль, ибо Маргерит не отрывалась от происходящего на сцене, но будучи весьма наблюдательным, он заметил внезапную неподвижность взгляда, напряженность изящных контуров великолепной фигуры и жесткую складку рта.
— Очевидно, — сказала она с преувеличенной беспечностью, — речь идет об одном из ваших воображаемых заговоров, так что лучше вернитесь на свое место и дайте мне спокойно послушать музыку.
Маргерит начала отбивать рукой такт по подушечке. Селина Стораче как раз пела «Che faro» [56] , и публика не отрывала зачарованного взгляда от губ примадонны. Шовлен не двинулся с места, наблюдая за нервно подергивающейся изящной ручкой — единственным свидетельством того, что его стрела попала в цель.
56
«Потерял я Эвридику» — знаменитая ария Орфея из третьего акта оперы Глюка (в первой редакции партия Орфея предназначалась для сопрано).
— Ну? — внезапно осведомилась Маргерит с тем же притворным безразличием.
— Ну, гражданка? — переспросил Шовлен.
— Что с моим братом?
— У меня есть новости о нем, которые, по-моему, могут вас заинтересовать. Но позволите ли вы мне сперва объясниться?
Вопрос был излишним. Шовлен ощущал напряжение каждого нерва Маргерит, ожидавшей его слов.
— На днях, гражданка, — начал он, — я просил вас о помощи. В ней нуждалась Франция, и мне казалось, что я могу положиться на вас, но вы дали отрицательный ответ… После этого мои обязанности и ваши интересы временно разлучили нас, но с тех пор произошли кое-какие события…
— Умоляю вас, гражданин, ближе к делу, — прервала Маргерит. — Музыка поистине очаровательна, и публику начинают раздражать ваши разговоры.
— Одну минуту, гражданка. В день, когда я имел честь встретить вас в Дувре, и менее чем через час после того, как услышал ваш окончательный ответ, я заполучил несколько бумаг, которые открыли очередной хитрый план бегства группы французских аристократов — в том числе изменника де Турнея — организованный небезызвестным Алым Пимпернелем. Некоторые нити, ведущие к этой таинственной Лиге, также попали в мои руки, и я хотел бы, чтобы вы… нет, вы должны помочь мне связать их воедино.
Маргерит, слушавшая его, казалось, с раздражением, пожала плечами.
— Разве я не говорила вам, что меня не интересуют ни ваши планы, ни Алый Пимпернель? К тому же вы ничего не сказали о моем брате…
— Немного терпения, умоляю, гражданка, — невозмутимо продолжал Шовлен. — Два джентльмена, лорд Энтони Дьюхерст и сэр Эндрю Ффаулкс, находились в тот вечер в «Приюте рыбака» в Дувре.
— Знаю — я видела их там.
— Они уже были известны моим шпионам, как члены пресловутой Лиги. Это сэр Эндрю сопровождал графиню де Турней и ее детей в путешествии через пролив. Когда оба молодых человека сидели одни в столовой, мои люди схватили их, связали, отобрали у них бумаги и вручили их мне.