Амалия и генералиссимус
Шрифт:
— Мой дорогой, как тебя любят эти секретные британцы, — шептала тем временем Магда на ухо Тони, не замечая, что со мной творится. — Как это они тебе рассказали такую страшную тайну?
— Элементарно, дорогой молочный жирафик. Я сдал за это Эмерсону всю американскую резидентуру в Пенанге.
— Что? — начала я поворачиваться к нему.
— Мадам Амалия, вся резидентура — это старина Хомер, который уже полгода не получал своего секретного жалованья от наших с Магдой любимых Штатов. Он будет только рад. Наше отечество сейчас вообще очень мало интересуется чем бы то ни было за своими пределами, у отечества и армии-то нет, дивизии две, только вот остались какие-то линкоры в Перл-Харборе… Да и вообще про Хомера британцы в Джорджтауне знают все, этот Эмерсон всего лишь сможет теперь сравняться с ними в информированности…
Я с ужасом подумала, что загадочному Оливеру из Сингапура, тому, которому звонят в крайнем случае, придется еще долго разгребать за мной остатки всей этой истории. А впрочем, черт с ним.
— Хорошо-хорошо-хорошо, — сказала я (моя голова совершенно самостоятельно вспомнила, о чем я еще хотела поинтересоваться у Тони). — Следующий вопрос. Скажите, полковник — и сядьте вот сюда — если человек талантлив, то талантлив во всем?
Тони — и Магда — кажется, начали понимать, что со мной творится что-то не то.
— Как бы вам сказать, — задумался Тони, медленно усаживаясь и с подозрением поглядывая на меня. — Вообще-то мысль в целом верная. Вот, например, есть такой генерал по кличке «Собачье мясо» — Чжан Цзунчан, правивший Шаньдунским полуостровом, пока туда не пришел Чан Кайши и не навел порядок. Так вот, этот слоноподобный полководец мог пить литрами, без особого эффекта. Его солдаты были известны как любители «открывать дыни» — раскалывать головы одним ударом. Своим наложницам он присвоил номера, так как имена их запомнить не мог, особенно двух француженок. А вот другой такой же властитель целой провинции, генерал У Пэйфу — он писал стихи, имел кличку «генерал-философ», сравнивал себя с Джорджем Вашингтоном, и вывесил над столом его портрет. Любил хорошее бренди, и помногу. Националист, считал для себя недопустимым заходить на территорию иностранных концессий — даже к зубному, от зуба и умер. Еще есть «христианский генерал» Фэн Юйсян, который закрыл у себя в феодальной вотчине все бордели, он уважал, наоборот, Глэдстоуна и Бисмарка. И он послал У Пэйфу, когда тот еще был жив, в подарок и в знак упрека бутылку воды. Солдат он подвергал крещению из шлангов, строем. Как видите — все отличались весьма разнообразными талантами.
— К черту всех ваших с Амалией китайцев, — сказала Магда, всматриваясь в мое лицо. — Давайте о прекрасном.
— Хорошая идея, мой милый мангустеныш. И, поскольку мы тут упомянули неких француженок, то я утром лежал и думал — какой же прекрасный у лягушей язык, как нежно на нем звучит это слово, обозначающее женское белье. Лан-же-ри. Нет, даже так: ланж-ри.
— Омлет, — сказала я. — Ом-ме-лет-тт.
— Так, моя дорогая, ты заговорила о еде. Какой хороший признак. Что с тобой — тебе принести что-то поесть или лучше выпить?
— Нет, нет… Только не это. Ля-ля-ля… Дзынь, дзынь. «Каждая маленькая птичка дает отдохнуть перышкам в гнездышке на закате»…
— Ну, наконец-то. Я просто боялась за тебя, когда ты все эти месяцы ходила и пела вот эту жуткую песню про морскую еду.
— Какую, к черту, морскую еду? О, шаг, о таг — это про море, Магда! Это называется Traz d'Horizonte — о, море, принеси мне новости о моем возлюбленном, он уехал туда, где небо сходится с твоей водой, и оставил меня на берегу с… с шарфиком в руке. Ах, как грустно. Как они это делают, в Лиссабоне — когда гитара и мандолина рыдают вместе!
Я всхлипнула, но мгновенно застучала пальцами по столу в пустом зале:
— А сейчас — другая песня. «Каждый розовый бутончик — спи-и-ит!! Когда тени — по-о-олзут!!!»
— Так, — сказала Магда. — Мальчик нашелся. Ну, наконец-то.
— Может быть, нашелся, а может быть, и нет. Нет, я просто пою песенку. Потому что завтра я поеду кататься на поезде. В Сингапур, где устраивают свадьбы духов. Где распродажи платьев уже — даром, за доллар. Каждая маленькая птичка, ля-ля-ля…
И только выйдя из «Колизеума», я поняла, что страшно устала. А ведь еще надо заехать к Данкеру и запугать его чем-нибудь. Это так отлично на него действует.
Дебби, узнала я от Данкера, сегодня отпросилась, у нее очень важные дела. Будучи в сущности доброй и снисходительной тварью, я взяла у Данкера пачку рейтеровских листков и села в раскаленную душегубку читать новости о сумасшедшем кровавом мире, где нет и не может быть большой войны, но где людей и без войны убивают сотнями.
Главнокомандующий Чан Кайши едет в Цзянси руководить операцией по подавлению коммунистов. Это уже третья кампания в этой провинции, две первых кончились для Гоминьдана катастрофой. Чан Кайши заявляет — победа или смерть. Вместе с немецкими советниками он прибыл в свой штаб в Наньчане, у озера, этот городок уже превратился чуть ли не во вторую столицу Китая. Там же пройдет съезд партии Гоминьдан, там же будет представлена публике книга главнокомандующего — «Размышления в поисках души».
В Лондоне король Джордж вновь на пути к выздоровлению, он прогуливался по лужайке Виндзорского замка полчаса, а потом прошел полями до Фрогмора. Принц Уэльский (человечек с большими грустными глазами, которого действительно любит Англия и полмира в придачу, вспомнила я) играет в гольф в Суррее.
Бунт на Мадейре подавлен, об окончательном числе жертв не сообщается. Уничтожена землетрясением столица Никарагуа — жертвы в городе составляют 2500 погибших.
Я сделала глубокий вдох и, глядя в потолок, сказала вечернему городу:
— Частные объявления. Говорит Амалия де Соза. Молодая леди по имени А. передает своему возлюбленному Э. — ожидание подходит к концу, в ближайшие пару дней состоится наша встреча.
Пауза.
— Вы можете сделать подобные объявления на наших волнах всего за три доллара, — сообщила я. И, уже за дверями душной комнаты, Данкеру: попередавай такие извещения пару дней — и возникнет новый источник дохода. Все идет хорошо, Данкер.
— Они передают вечером спектакль в живом эфире, прямо из Селангор-клуба, — сказал он несчастным голосом. — Я имею в виду любительское сообщество.
— Найди то, что ты можешь сделать лучше них, — ответила я. — До свидания.
Музыка и далекий смех были слышны даже отсюда, через речку. Я снова вернулась в британскую часть города, через мост, остановилась в толпе на краю паданга, у подножия башни с часами, и — у репродуктора, установленного здесь нашими конкурентами, куала-лумпурским любительским радиообществом во главе с доктором С. Т. Майлзом.
— Одну минуточку, — отчетливо, с хорошим произношением, сказал из репродуктора во тьме знакомый голос Дебби. — Скажи мне, мой милый друг — вот теперь ты наверняка запомнишь Вену?