Амазонки
Шрифт:
А вечером храмовая служанка принесла Атоссе третьего голубя. Только одна Священная знала, от кого он прилетел. Тайная соглядатайница из войска полемархи Беаты сообщала: «Исчезли Мелета и Чокея. Сотенная Кадмея не беспокоится. Полемарха не знает. Прошло три дня».
Атосса, отпустив служанку с голубем, сразу же велела позвать Гелону. Ясновидящая не замедлила с приходом. Атосса положила перед ней сверточек папируса:
— Что ты об этом думаешь?
— Нужно вопросить богов, — осторожно ответила Гелона.
— Ну, а если раскинуть умом самой, не вмешивая в это богов?
— Может, они были посланы в разведку и заблудились?
— Но Кадмея третий день не беспокоится. Полемарха может не заметить пропажу двух всадниц, но сотенная... Стало быть, она отпустила их. Как ты думаешь, куда?
— Ума не приложу...
— Ты всегда была проницательной. Почему в сотне Кадмеи оказалась Чокея. Она же не амазонка?
— Об этом мы как?то забыли. Чокея была возничей у Лоты, затем у царицы.
— И это тебе ни о чем не говорит?
— Н–нет.
— Чокея дольше всех находилась с Рутулой. Она знает дорогу в селение Тай. Она многое знает, чего ей не следует знать.
— Ты думаешь, Священная, что Мелета поехала в Тай?
— Я не думаю. Я уверена.
— Зачем ей это нужно?
— Она хочет узнать, как погибла ее мать. Эта глупая девчонка никогда не решилась бы на такое. Царица — вот кто послал их!
— Я не верю в это. Годейра не будет так рисковать. Допустим, что Мелета и Чокея узнают правду о смерти Лоты. Чтобы рассказать об этом, им нужно возвратиться в сотню, в город, наконец. Ты знаешь, что бывает за побег с поля боя? Мелету и Чокею могут казнить на месте, а Кадмея, как соучастница, самое меньшее, попадет в гоплитки. А сама царица покроет себя позором...
— Я бы тоже так думала, если бы не донесения из Леагры.
— А что в Леагре?
— Там Ферида. Она подбивает рыбачек к бунту против храма, против нас. И может быть так, что Мелета и Чокея не возвратятся ни в сотню, ни в город. Они уйдут к Фериде, и если дочь Лоты докажет честность матери, рабыни поставят ее над собой и она поведет их на город. Чернь у нас бунтует нередко, но никогда во главе ее не стояли амазонки. Ты представляешь, что произойдет, если Мелета встанет во главе рабынь. Поднимутся все.
— Что же делать, Священная? — Гелона напугалась не столько возможного бунта, сколько за судьбу Беаты. Ей показалось, что ее дочь тоже замешана в побеге Мелеты. Не зря в разговоре с нею Атосса была резка, она тоже понимала это. Полемарха могла не заметить исчезновение простой всадницы, но об отсутствии дочери она должна была знать. — Может, Фериду привезти в город?
— Не надо. В Леагры поедешь ты. Там узнаешь точно, о чем поет слепая на сборищах. Конечно, незаметно для нее. Ты будешь там до тех пор, пока не появится Мелета. Ты схватишь их и привезешь сюда.
— А если Мелета не появится в Леаграх?
— Я отзову тебя, когда будет нужно. Иди, собирайся. И вот еще что: если от Мелеты узнаешь, что в побеге замешана Беата... сумей скрыть это ото всех. Даже от меня.
— Спасибо, Священная. Я иду.
РОЖДЕННАЯ ЛЮБИТЬ
Хети знал, что говорил. Через час после того, как они отъехали от озера, у него начала кружиться голова, раны от тряски разболелись, и он, не удержавшись на коне, упал на камни. И снова лишился сознания. Мелета могла его положить поперек спины на свою лошадь и ехать, поддерживая, но она не знала дорогу. В горах тропинки часто разбегались в разные стороны, и легко можно было заблудиться. Да и опасно было шевелить его в таком состоянии. Она нашла в скалах сухую пещеру, внесла его туда, натаскала сухой травы и хвороста и решила переждать до тех пор, пока Хети не полегчает. Снова смазала и перевязала раны. В хлопотах прошел весь день. У Хети начался жар, губы его потрескались, он все время просил пить, а вода кончилась. Пришлось садиться на коня и скакать обратно к озеру за водой. К ночи боль утихла, и Хети уснул. Мелета легла недалеко от него на шкуру барса, пыталась уснуть, но сон не приходил. За эти два дня ей пришлось пережить столько неизведанного и тревожного, что мысли вихрем крутились в голове, а сердце то учащенно билось, то замирало...
К полуночи похолодало. Застонал во сне Хети. Мелета подползла к нему, положив руку на его тело. Плечи охотника дрожали. Подтянув к себе шкуру, она укрыла юношу. Хети ненадолго успокоился, но потом снова застонал, перевернулся на другой бок. Сырая, мягкая шкура не держалась на его теле и ежеминутно сползала то на одну, то на другую сторону. Жар сменился ознобом. Мелета, поборов нерешительность, легла рядом с ним, прижалась грудью к его спине. Почувствовав тепло, раненый постепенно затих. Теперь задрожала сама Мелета. Первое прикосновение к мужчине, она никогда не думала, что оно может быть таким приятным и волнующим. И пугающим. «А вдруг он проснется?» — подумала Мелета, и страх сковал ее тело, унял озноб. Но Хети не проснулся. Потеря крови, болезнь так измучили его, что он проспал до утра. На рассвете, не выдержав напряжения, уснула и Мелета.
Рассвет в горы приходит всегда с прохладой. Костер потух, и в пещеру снова вползла сырость. Она и разбудила Хети. Голова почти не болела, но рана в плече ныла мучительно. Хети с трудом поднялся, раздул тлеющие угли, бросил в костер остатки хвороста. Запылал огонь, в маленькой пещере сразу потеплело. Мелета, почуяв тепло, сбросила с себя шкуру барса и лежала перед Хети почти обнаженная. Вчера, когда он видел ее с убитым барсом на плечах, когда всадница, рванув поводья, поднимала лошадь на дыбы, — она казалась ему могучей, суровой, взрослой, А сейчас перед ним лежала девочка, совсем еще юная, нежная и беззащитная. Она что?то шептала во сне, ее розовые губы шевелились, по лицу пробегали то тень тревоги, то улыбка.
И Хети подумал: это моя сестра, она пришла в чужой мир, враждебный ей, впереди у нее тяжкие испытания и мой долг помочь ей, защитить ее, уберечь от ошибок. Я совсем забыл, думал Хети, как трудно и мучительно входила в новую жизнь ее мать Лота. Сколько было стычек с мужчинами селения, как долго, и трудно изживали они с отцом жестокость амазонки, ее подозрительность и вспыльчивость. А ведь она родилась среди обычных людей. Каково будет Мелете, с детских лет наученной презирать людей, ненавидеть мужчин? Как она встретит мать, воспримет отца? Из вчерашнего разговора Хети понял, что Мелета в душе считает мать предательницей заветов Фермоскиры, а Ликопа причиной этого шага. И если к тому же она презирает мужчин... Но сам Хети разве не мужчина? А она спасла его...
Ну, ладно, думал дальше Хети, в своей семье уладить все легче, а как встретят ойропату таянцы? Ее подругу они уже схватили, в этом нет сомнения. Поверят ли Мелете? Нет, прежде чем вести Мелету на пасеку, надо хорошо все обдумать. Надо подготовить мать, отца. Да и девушку сводить с семьей надо осторожно? Кто знает, как ее настроили за эти годы жрицы храма? Из рассказов Лоты Хети хорошо знал о порядках паннория и гимнасия.
Из костра стрельнул уголек, упал на плечо девушки. Мелёта проснулась, села на шкуру.