Американец
Шрифт:
Заметив нас с Кингом, часовой слегка подтянулся, но на лишние «сэрканья» от своей работы не оторвался, да и далеко до нас.
— Сюда, — кивнул Кинг, указывая на третью дверь в коридоре. Недалеко инструкторы устроились от своего временного штаба.
Вошли в помещение, и я даже крякнул от открывшегося мне зрелища. Вот и ответ на вопрос о наличии пулеметов. В открытое окно на треножнике, установленном на ящики, выставлена вороненая туша надежного и верного американского пулемета — «Браунинга М2П». Этот монстр 50-го калибра в моем мире, ну то есть в реальности, служит уже больше чем полвека. И только вот вначале двухтысячных американцы вроде бы придумали что-то новенькое на замену этому титану. Хотя есть у меня сомнения по поводу замены «браунинга» полностью: уж очень
О! А вот слева один сержант возится с еще одним пулеметом, тоже «браунингом», но 30-го калибра. Сложенная тренога лежит у его ног рядом с металлическими коробками с лентами.
— Shun! Officer here! — тяжелым басом скомандовал Кинг.
Насколько я помню, это «шун» от слова «аттеншн». То есть «смирно!». Приятно, очень приятно чувствовать себя значимым.
Вся честная братия сержантов-инструкторов тут же бросает все свои дела и как ужаленная в зад вскакивает и тянется по стойке «смирно». Кинг тоже принял стойку «смирно» и, повернувшись на одних каблуках ко мне, козырнул. Все последовали его примеру. Хм, а у половины сержантов головных уборов нет, и чего они мне салютуют? Точно! У них же можно козырять и без головных уборов. Ну, тогда и мне надо соответствовать образу американского офицера. Салютую в ответ и даю команду: «Вольно!» Кинг меня дублирует. Замечаю сидящего в дальнем углу второго знакомого — сержанта Брока.
— Ну что же, начнем знакомиться. Я — первый лейтенант Майк Пауэлл. До возвращения в строй капитана Брауна я являюсь командиром этого подразделения, — представился я, пройдя в центр помещения. Будем создавать дружескую атмосферу в подразделении, так сказать, брать свое на основе уважения и взаимопонимания. Не нравятся мне командиры, скрывающие свою заботу о подчиненных за стеной грубости и ненависти. Но все же не забывая о строгости. — Сразу же сообщаю вам самую дерьмовую новость. Вокруг полным ходом разворачивается война. — Похоже, я произнес то, чего все боялись, но при этом прекрасно осознавали. Сержанты дружно вздохнули, кто-то выругался сквозь зубы. — И в эту войну мы уже с вами ввязались. Мы инструкторы, значит, будем учить русских солдат, как надо воевать, на своих примерах. — Добавим чисто американского пафоса. — Но никаких геройств! Нам всем еще…
— Воздух! — донеслось с улицы. — ВОЗДУХ!
— What?! — Кинга, судя по всему, сама интонация крика взволновала, да так, что он присел в дверях и совершенно круглыми глазами стал высматривать что-то за окнами. — Not again [8] … — Похоже, были уже налеты, и Кинг быстро проанализировал отношение крика русских «воздух» и бомбардировок.
— Воздушная тревога! — Кроме Сэма, никто даже не пошевелился: не сообразили еще, что к чему. — Всем рассредоточиться по комнатам, дабы снизить вероятность гибели всех сразу! Бегом по комнатам! — Тут-то они и показали себя во всей красе. Пара мгновений — и в комнате осталось только трое: я и те двое, что возились с крупняком М2.
8
Только не это (англ.).
Еще мгновение, и началось нечто невообразимое. Это нельзя никак передать. Это бомбежка! Может, это длилось минуты, а может, часы, я уже и не скажу, но это было очень долго. Бесконечно долго! Ни одна бомба не попала в нашу казарму, но падали они все же очень близко. Здание сотрясалось от взрывов, в комнаты набросало горы земли — хорошо, стекла предыдущей бомбежкой вышибло, а то засыпало бы нас осколками. Было страшно, но одновременно хотелось порвать проклятых асов Люфтваффе в клочья. Один из пулеметчиков, пока бомбили, извлек откуда-то каску и вручил ее мне. Небольшое чувство защищенности отвлекло меня от этого ужасающе дикого воя пикирующего бомбардировщика.
Бомбежка прекратилась неожиданно. Тут же началось ликование — в соседних комнатах дружно драли глотки мои свежеиспеченные подчиненные. Я бросился к окну и задохнулся
В небе еще продолжалась битва, но меня она уже не интересовала. Высунувшись в коридор, я громко обратился ко всем:
— Перекличка! Доложить о потерях!
— Кинг и Брок в порядке!
— Сержанты Лоу и Джи целы.
— Сержанты Бриггс, Доусон и братья Бо тоже целы. — Оглядываюсь на пулеметчиков.
— Пайс и Абрамс здесь, сэр.
— О’кей. Сержанты Бо, ко мне. Лоу, Джи, подмените их на посту! — Если была бомбежка, значит, не за горами и атака. Если, конечно, немцы не решили нас просто бомбить до посинения.
Так, так, так… Думай, Артур! Бомбежка была, теперь ты считаешь, что будет атака. Верно? Верно. Значит, надо подготовиться. И это при условии, что поблизости не одна сотня советских пограничников и красноармейцев при поддержке танков, артиллерии и авиации? А какая мне разница, есть они или нет? Я должен быть готов ко всему? Должен, война может подкинуть что угодно в любой момент. Составим план…
Мне пришлось побегать, чтобы определиться с местоположением нашей казармы в пространстве. Оказалось, наше здание — на северо-восточной окраине отряда. На западе от нас было два здания — склад и столовая. На севере и востоке метров на сто — сто пятьдесят пустыри, расчерченные следами шин, — здесь, похоже, был небольшой автопарк или площадка для практики по вождению. Не суть важно, что было, главное — открытое пространство, которое черта с два пересечешь под огнем двух пулеметов. За пустырями был забор, глухой деревянный забор. От взглядов со стороны скрывает, это нам на руку.
Крупнокалиберный пулемет оставили на месте: сектор обстрела у него отличный — если с тыла на отряд неожиданно враги выйдут, то свой участок мы прикроем. Тридцатый калибр установили в торце здания, перекрывая второй открытый сектор. Теперь у нас были прикрыты оба незащищенных (это по моему мнению и только относительно нашей казармы) направления — север и восток. Особенно меня волновало северное направление: там с каждой минутой нарастала перестрелка, довольно часто гремели взрывы, и вся эта стрельба однозначно приближалась сюда, нарастая с каждой минутой. Что-то неладное там происходит, ох неладное. Чует сердце мое, враги прорвались и лезут прямо сюда. Разгоняя тоску, я пытался доукомплектовать расчеты пулеметов, собрал маленькую оперативную группу из трех бойцов — себя, Кинга и Брока. Назначил охрану нашего штаба в лице сержанта Джуда Лоу (он и внешне оказался очень похож на своего голливудского тезку из будущего) и ответственного за снабжение — полноватого, с хитро бегающими глазками инженера с попсовым именем — Тимати Джи.
Подготовительные работы прекратились сами собой — раз, и все остановилось. Сержанты прислушивались. Стало тихо. Никаких звуков, вообще! Бой затих, и мир тоже. Вот оно, затишье перед боем. Никаких сомнений, что это именно оно.
— This is bad [9] … — Тут не поспоришь с мнением Кинга. Дела у нас неважнецкие.
— Будет бой, Кинг. Готовь людей…
Глава 3
Первый и последний
Я не ошибся. Поляки вышли прямо на нас. Сначала нам на головы посыпались мины. Правильно делают — долбят в профилактических целях. Только пользы с этого ни на грош. Мы после пяти минут обстрела остались живы, а значит, вскоре встанем врагам поперек горла.
9
Это плохо (англ.).