Американский синдром
Шрифт:
А ведь он обещал позвонить Десантису и сообщить ему о своих впечатлениях от суда над бывшим «зеленым беретом». Надо сделать это сейчас же. Десантис, наверное, еще вчера, после первого дня суда, ждал его звонка. Спохватившись, он проверил карманы. Все на месте: Клиф не обворовал его, он не карманный вор, а крупный рэкетер, а рэкет в Америке такой же бизнес, как всякий другой. Свободное предпринимательство в стране равных возможностей.
Нью-Йорк дали без промедления.
— Джон? — загремел в ухо Десантис. — Слышу тебя громко и ясно. Ну что, виновен наш милый доктор или нет?
— Постой, постой! — остановил его Грант. — Существует презумпция невиновности обвиняемого. Дело запутанное. Пока суд
— Меня интересует твое личное мнение.
Грант помолчал, подумал.
— Хелло, Джон? Где ты там? Ты меня слышишь?
— Да, Тони, слышу громко и ясно. Думаю, тут особый случай: подсудимый — «зеленый берет», а тогда, как правило, может быть только одна презумпция: презумпция виновности обвиняемого в убийстве. Потому что «зеленый берет» — это профессиональный, кадровый убийца.
— Но разве его учили убивать детей?
— Слушай, Тони! Из каждых семи убитых нами вьетнамцев один был партизаном, а шестеро — гражданскими жителями, и из них, в среднем, четверо были детьми. Так что во Вьетнаме мы воевали прежде всего против детей и только за пять лет войны убили или ранили миллион малышей и подростков. Доктор Мак-Дональд получил, как сообщил защитник, благодарность от врачей Вьетнама за помощь, оказанную в лечении детей в Ня-Чанге. Но в Южном Вьетнаме было всего шестьдесят местных врачей на сотни тысяч раненых детей. На Севере мы разбомбили центральную детскую больницу в Ханое, а на Юге все больницы были забиты. Скученные в них дети умирали как мухи. Он видал детей, обожженных супернапалмом «Б», изрешеченных шариковыми бомбами, отравленных газом «ЦС». Он знал, что американские власти бросали раненых и обожженных детей на произвол судьбы, что наши врачи спекулировали медикаментами, отнимая их в первую очередь, чтобы купить себе наркотики. И у врачей, насмотревшихся на все эти ужасы, не оставалось ничего святого, никакого уважения к человеческой жизни…
— Но там были цветные дети…
— От цветных до белых один только шаг. Как нацистам — от евреев к русским и ко всем прочим, включая немцев. Нацисты в Аушвитце убивали белых детей. Их врачи выкачивали кровь для госпиталей вермахта из белых детей…
— Положим, Эйхман и Менгеле обожали своих детей!
— Эйхман и Менгеле равнялись на Гитлера, а Гитлер под конец посылал детей, пятнадцатилетних мальчишек, против русских танков в Берлине. Геббельс убил шестерых своих маленьких детей, а затем и себя с женой…
— Но какое отношение имеет этот Мак-Дональд к Гитлеру и Менгеле?
— В нем сидел свой Эйхман, свой Менгеле. Мэнсоны, Мак-Дональды… Мне вспомнилось тут, что говорил другой доктор, настоящий — доктор Альберт Швейцер: «Наше время — время самоубийства цивилизации». Кстати, я знаю, где Мак-Дональд заимствовал свою идею инсценировки: как раз, когда он находился во Вьетнаме, стало известно, что ЦРУ засылает «зеленых беретов» с завербованными уголовниками из сайгонских тюрем в деревни, находящиеся под контролем южновьетнамских властей, там они, под видом вьетконговцев, зверски убивают старосту, как изменника, а заодно его детей и отрубают головы нескольким «американским агентам» и тоже убивают их детей. Затем сведения о «зверствах Вьетконга» поступают обычным путем в информационные агентства, мобилизуются все средства массовой информации, фоторепортеры и телевизионщики снимают и по всему миру распространяют документальные фотографии этих «вьетконговских зверств», что дискредитирует противника и отвлекает внимание от подлинных военных преступников. Да ты об этой операции «Феникс» знаешь из моей книги…
— Вот и прекрасно! То есть я говорю, само собой, лишь как редактор твоей книги. Ты закончишь книгу драмой, убийством, дашь свою версию. Это сделает книгу бестселлером! Нет ли там Роберта Мараско? Там?! Вот мерзавец! Да ты понимаешь, что он может перехватить у тебя под носом эту драму, это убийство? А он связан с издательством Харпер и Роу!.. Это нельзя допустить.
— Я думаю, у меня будет несколько новых поворотов в концовке. Я встретился здесь с «черными беретами». Все начинается сначала. Снова троянский конь — ты помнишь этого коня на наших зеленых беретах, а еще раньше его носили рейнджеры Новой Англии, уничтожавшие индейцев в восемнадцатом веке. Хочу проследить корни…
— О’кэй! Рад, что все у тебя в порядке. Только голос у тебя странный какой-то. Выпил, наверное?
— Нет, просто мне выбили пару зубов да губы распухли, вот и шепелявлю, как старый дед.
— Как?! Да кто это тебя?..
— Повстречался со своим бывшим начальником штаба…
— Клифом, как его?..
— Да, Клифом Шерманом. Он стал тут рэкетером, как и многие другие бывшие «зеленые береты».
— Боже мой! Да ведь все это великолепно! Лучше не придумаешь для документального романа, самого сейчас модного… Поздравляю! Я уже вижу твой роман в списке бестселлеров в «Таймсе» и «Тайме».
— Спасибо! Но с меня уже хватит, потому что я не хочу появляться в зале суда весь обклеенный пластырем, с лицом и головой в бинтах да еще без зубов.
— Зубы мы тебе вставим за счет фирмы. В конце концов мы с тестем втравили тебя в эту историю. И твой счет у врача оплатим. Побывай все-таки напоследок в суде…
— Ну что ж!
— Молодец! И я тоже, что послал тебя туда… Хелло?
— Да, слушаю.
— Насколько достоверна твоя гипотеза о вине Мак-Дональда?
— Как тебе сказать? В ЦРУ, чтобы предупредить подобные вопросы, действует шкала достоверности сведений от первой до шестой категории. Первая значит, что сведения положительно достоверны или абсолютно точны, шестая — что вероятно ненадежны. Я бы сказал, что мою гипотезу следует сегодня, учитывая все, что я знаю об этом деле, отнести к категории три с половиной: достаточно надежна, но требует дальнейшего расследования и доказательств.
— А что думает публика?
— Если не считать «зеленых беретов» и патологических ура-патриотов, то людей, верящих в невиновность Мак-Дональда, можно запихнуть в телефонную будку.
— Дорогой мистер Ватсон, — загремел в ухо Тони Десантис, — вы подаете надежды! Дедуктивная гипотеза великого Шерлока Холмса почти тождественна вашей, хотя вы, на мой взгляд, излишне педалируете социально-политический момент. Я могу судить лишь по отчетам о процессе по телевидению и в прессе, однако считаю дело почти элементарным: первое, Мак-Дональд не рассчитывал избавиться от семьи, чтобы жениться на богатой наследнице, так как прошло десять лет, а он так и не женился. Второе, он избавился от жены и семьи не потому, что полюбил другую женщину и хотел жениться на ней и начать жизнь сначала, так как он, как я уже отмечал, не женился и тайно и даже нетайно мог бы изменять жене, сколько влезет. А поскольку эта версия отпадает, а в наше время всегда надо искать первопричину в сексе, остается одно: он узнал о ее измене и, воспылав ненавистью ко всей свежей семье, устроил у себя варфоломеевскую ночь. Согласись, что только ненависть и ревность, ревность и ненависть могли побудить даже «зеленого берета» на такое преступление.
— Может, ты и прав, Тони, но так же, как и преступления Мэнсона, резня, устроенная на дому Мак-Дональдом, неразрывно связана и с американскими зверствами во Вьетнаме. Послушал бы ты, что прокурор говорил о «вьетнамском синдроме»! Этот прокурор прояснил для меня то, что сплошным туманом бродило в моей голове. Мне самому пришлось сражаться с тем зверем, от которого я произошел и который начал пробуждаться во мне во Вьетнаме. Об этом я честно рассказал в книге. Зверь, увы, сидит в каждом из нас…