Американский синдром
Шрифт:
По наблюдениям Гранта, его редактор носил джинсы размера на два-три меньше, чем требовалось, так что плотная парусина почти намертво сковывала его тазобедренные суставы, выворачивала бедра и держала колени в полусогнутом положении.
Тони в изнеможении повалился в кресло, в истоме провел рукой по лбу, тряхнул пальцами — показал, что отирает пот. Вот, дескать, до чего ты меня довел.
— Да что там у тебя во Вьетнаме, — вдруг заорал он, выпучив глаза, — девчонок не насиловали, что ли?!
Грант вздрогнул от этого крика:
— Бывало, конечно. У меня же показано там одно изнасилование… А они почти все одинаковые…
— Одно! Одинаковые! Да у тебя через каждые несколько страниц должен появляться секс, и каждый раз еще более дразнящий, диковинный, отвратный! Как в читательских письмах в секс-журналах вроде «Пентхауса»!.. — Увидев выражение, близкое к ужасу, на лице своего автора, он нажал на тормоза: — Ну ладно, ладно! Это я хватил, так сказать, в пылу полемики. Но тебе ясно, я уверен, основное наше требование:
СМЕРТНЫЙ ПРИГОВОР ПРОКУРОРА КРЕЙГА
Уже провожая Гранта к двери, Тони вдруг хлопнул себя по лбу:
— Будь я проклят! Совсем забыл: еще один драматический факт для твоей концовки. Прокурор приказал долго жить!
Он вернулся к столу, нашел среди бумаг газету, подал ее Гранту. Тот взглянул и остолбенел:
А. Б. В. КРЕЙГ — ПРОКУРОР ПРОЦЕССА МАК-ДОНАЛЬДА В ФЕЙЕТВИЛЛЕ — ЗАСТРЕЛИЛСЯ
Посмотрев на Десантиса ошалелыми глазами, Грант стал читать, но строчки и буквы прыгали перед его глазами:
«Был тяжело болен гипертонией, страдал депрессией… В предсмертном письме писал, что министр юстиции мистер Бенджамин Сивилетти, а также юридический советник президента Ллойд Катлер и его заместитель Джозеф Онек буквально выкручивали судье и ему руки, чтобы отложить дело доктора Мак-Дональда, «вредящее моральному состоянию нации и вооруженных сил в эти критические времена американской истории…».
Крейг окончил университет Северной Каролины, как ветеран второй мировой войны был активным борцом за права человека, за гражданские права негров. В последние годы он не раз говорил друзьям, что променял на безбедную должность прокурора идеалы своей молодости, присоединился к «великому молчаливому большинству», во время вьетнамской войны отошел от борьбы, старался глядеть сквозь пальцы на преступления военщины, но гибель дочери, Вирджинии Дэр, образумила его, заставила задуматься. Однажды он оправдал негра из Роли, который был предан суду за то, что написал аэрозольным красителем на стене здания суда: «ДОЛОЙ ВОЙНУ АМЕРИКККИ ВО ВЬЕТНАМЕ!» Три «К» в этом лозунге подразумевали ку-клукс-клан».
Цитировалось предсмертное письмо А. Б. В. Крейга:
«В детстве все мы твердили в школе «Кредо американца», клялись в верности принципам свободы, равенства, справедливости. Принципы эти, увы, нарушаются у нас все более грубо. В деле же Мак-Дональда попраны все они росчерком бюрократического пера. В условиях несвободы и неравенства всех перед законом совершенно вопиющее надругательство над справедливостью, над правосудием.
Я не очень верю в безгрешность нашей юстиции. Всю жизнь я был противником смертной казни, но сегодня я говорю: смерть убийце!
Из почти тысячи дел, которые я разбирал, в одной трети я добился осуждения преступников, в другой трети успешно ходатайствовал о смягчении приговора или, наконец, снимал обвинения. Из всех этих дел самым важным явилось дело доктора Мак-Дональда — убийцы из Форт-Брагга.
Трагедия моей дочери лишь помогла мне лучше осознать трагедию молодежи Америки во вьетнамской эре…
В ходе процесса Мак-Дональда меня не раз хотели подкупить, суля большие деньги, мне грозили физической расправой, чуть не судом Линча, самосудом в его современных и принятых у нас формах. А в канун последнего дня процесса ко мне в номер отеля пришел адвокат Кабаллеро. С глазу на глаз он заявил мне, что ему известна моя тайна: А. Б. В. Крейг, пишущийся всюду белым, на самом деле негр — на четверть негр! Это правда. Моя мать, мулатка из Джорджии, вышла замуж за белого в Южной Каролине. Всю жизнь я скрывал эту свою тайну по понятным каждому причинам, потому что я хотел получить образование и стать юристом, а много ли у нас цветных юристов? И каков удел тех, кто добивается этого положения? Всю жизнь я страдал от разлада с собственной совестью, потому что не мог с открытым забралом бороться за права цветных. А когда я открылся дочери, она убежала из дома, узнав от меня, что она не чистокровная белая, а на одну восьмую черная!..
Кабаллеро показал мне документы, только что полученные им из ФБР, удостоверявшие, что я цветной, и заявил, что по этой причине я якобы защищал хиппарей, убивших семью Мак-Дональда — в их четверке был один негр! Он пошел на прямой шантаж, предъявив мне ультиматум: или я обещаю перестать добиваться в суде осуждения Мак-Дональда, или он публично раскрывает мою тайну и делает мне отвод на том основании, что я обманщик, скрывавший свое происхождение. К позору и бесчестию своему, я согласился, зная, какую он готовил мне ловушку. Он принудил меня замолчать, оскорбив память моей дочери. Все это вызвало у меня острый гипертонический криз…
Умирая, я хочу, чтобы все знали, что я более не стыжусь своей смешанной крови. Мне больно лишь, что я стыдился ее прежде. Американцы должны знать, что сегодня, как отметил наш писатель Ирвинг Уоллес, до восьмидесяти процентов всех черных в Америке имеют в своих жилах кровь белых и гены белых. И до сорока процентов белых граждан США носят в себе какой-то процент негритянской крови. Ясно, что при таком кровосмешении белых и черных расизм в Америке давно потерял всякий смысл и стал чудовищной нелепостью…
Вновь, как при Никсоне, власть предержащие решили, что «на кону национальная безопасность», и, убоявшись всенародного скандала и вскрытия старых вьетнамских ран, замели дело Мак-Дональда под ковер…
Я верил, что этот процесс по своему глубокому социально-политическому подтексту мог затмить процесс Дрейфуса, мог встать в ряд величайших судебных процессов всех времен и народов: процессов Сократа, Жанны д’Арк, Галилея и Бруно, Мери, королевы шотландцев, короля Карла I Английского, президента Эндрю Джексона, Джона Брауна, Сакко и Ванцетти, Джона Т. Скоупса…
Особенно близок процесс Мак-Дональда процессу Дрейфуса, хотя еврей капитан Альфред Дрейфус был невиновен, а капитан Мак-Дональд трижды, четырежды виновен: в обоих процессах выявилась коррупция правосудия, политический и моральный кризис страны, всеобщее падение нравов, гнилость военщины, продажность суда. Любопытно, что если в деле Дрейфуса зловещую роль играли французская разведка и контрразведка и высшее командование армии Франции, то те же институты у нас — ЦРУ, Пентагон, командование спецвойск, Белый дом — приложили руку к делу Мак-Дональда…»
Грант поднял сухие глаза на Тони.
— Это был американец, — сказал он не ему, а так, неизвестно кому, — каких мало…
ОДИН ПРОТИВ ЦРУ
Из Международного аэропорта имени Джона Кеннеди самолеты вылетают по маршруту Нью-Йорк — Вашингтон ежечасно. Билеты на эти челночные полеты продаются в самом воздушном автобусе. На взлетно-посадочной полосе Международного аэропорта имени Джона Фостера Даллеса было гораздо жарче, чем в Нью-Йорке: градусов девяносто пять. Над раскаленным бетоном стояло марево. От Даллес Интернэшнл до столицы — двадцать семь миль — Грант ехал автопульманом полчаса, перемахнув через границу штата Вирджиния и дистрикта Колумбия.
Доехав до аэровокзала, он пересел на такси и бросил водителю:
— Один-ноль-два-десять, Вермонт-авеню.
Без четверти одиннадцать Грант стоял перед дверью скромного офиса, принадлежащего редактору бюллетеня «Контр-ЦРУ», в многоэтажном доме с множеством разных контор и фирм, в чьих вывесках нелегко было разобраться.
Двери, собственно говоря, как таковой не было: толстое матовое стекло было выбито, осколки валялись и в коридоре, и в небольшой комнате.
— Заходите, заходите! — раздался зычный голос — Дверь не заперта. — И в проеме появился мистер «Контр-ЦРУ», он же Уинстон Бек. — Как видите, у меня сегодня уже были посетители. Они так спешили, что у них не было времени открыть дверь, и они прошли сквозь нее.
Рукопожатие у него было такое железное, что своими клешнями он, похоже, мог рвать телефонные книги.
— Вызывали полицию?
Кругом валялись бумаги, торчали выпотрошенные ящики в шкафах.
— Зачем? Пустое дело. Это взломщики экстра-класса. К тому же они в большом почете у полиции и ФБР. Да я и привык уже. После первого номера бюллетеня «призраки» приходят регулярно перед каждым новым выпуском. Я выпустил четыре номера. Трижды приходили они ночью с обыском и били стекло. «Хрустальная ночь» по-американски. Ведь они прослушивают все мои телефонные разговоры, вскрывают всю почту. Ничего другого я, понятно, и не жду от них. Садитесь, экс-коллега, стулья у меня еще целы. И скиньте пиджак — жарища, как в Ня-Чанге, а кондиционер мой увезли в контору проката за неуплату взносов. Не хотите ли воды из сифона? Тьфу, дьявол! Опять кончилась, а баллончики все!..
Грант сел и пытливым взором прошелся по корешкам книг, стоявших на настенной конторской полке. Уайз, Уайз и Росс, Эйджи и Уолф, Колби, Коупленд, Клайн, Уинслоу Пек, Фрэнк Снепп, «Бумаги Пентагона», Розицке, Стивенсон о Стефенсоне, Форд о Доноване. Друзья и враги ЦРУ, вранье и обличение. Все это знакомо Гранту. Нет, конечно, ни Флеминга, ни Ле Карре, ни Дейтона, ни Форсайта, ни других авторов, — высосанного из пальца шпионского чтива для широкого потребления. Скажи мне, что ты читаешь, и я скажу, кто ты. Но ведь все это можно было и подстроить. «Фирма».
А Уинстон Бек говорил:
— Только в доме, где я снимаю свой офис, находится четыре сыскных агентства вашингтонских частных пинкертонов… Как ни странно, еще никто не учел, что у ЦРУ имеется мощный резерв: 32 тысячи агентов, 4 200 частных сыскных фирм, ведущих экономический и разный другой шпионаж в пользу трестов, компаний, банков, с арсеналом шпионских средств неизмеримо большим, чем у федеральной разведки и контрразведки. Частники подсаживают в триста раз больше «клопов», например, чем ФБР. Об этом написал Хоуган в книге о частных «спуках». Вот эта захватывающая книга, доказывающая, что «спуки» Лэнгли всегда учились шпионажу у частных сыщиков. Когда-нибудь я напишу историю наших разведок под заглавием «От Аллана Пинкертона до Аллена Даллеса». Кто скажет, что ЦРУ, все более теснящее ФБР на внутреннем фронте, пренебрегает этим резервом, которое ему так легко контролировать и использовать в своих целях! Нет более или менее значительной организации, вплоть до американской компартии, куда бы не проникала или не стремилась проникнуть «фирма», пошедшая от Пинкертона. Пролезает она за границей и дома в светские, религиозные, партийные, профсоюзные, студенческие, террористические, гангстерские, контрабандистские организации. Я помещаю материал об этом резерве Лэнгли в следующем номере «Контр-ЦРУ». Не хотите ли подписаться?..