Амнезия, или Фанера над Парижем
Шрифт:
Свои вернисажи он устраивает в коридорах общежития, а однажды развесил в аудитории университета, где нам втемяшивали теорию и практику партийно-советской печати. Валяние дурака всегда заканчивается для него хвостами, после чего нашему старосте приходится подключаться к компании по спасению местного Пикассо от голодной смерти.
В окно неожиданно влетает знакомый женский голос. Я не верю ушам. Выходит Наташка в самом деле видела Милену. Смотрю вниз. Во дворе никого нет.
– Куда смотришь? – смех раздается над головой…
– Милена! – ору я как полоумный, еще не найдя ее взглядом. Переворачиваюсь на спину. Она машет из
– Иди, забери свой дипломат.
Я совсем не бабник, правда женские умопомрачительные детали производили на меня впечатление, но я никак не мог зацепиться хотя бы за одну, пока не встретил в коридоре общежития эту южанку и не почувствовал, что у меня наконец-то, где-то что-то шевельнулось по-настоящему. На мой ошеломленный взгляд она ответила улыбкой, в которую я не сразу поверил. На другой день попытался заговорить с ней о чем-то совершенно беспредметном. Она внимательно посмотрела мне в лицо, участие в словоблудии не приняла, но и не послала куда подальше… Хотя в ее взгляде не было ничего обещающего, но глаза ее застряли в моей памяти.
Тем утром я проспал начало лекции в университете и, решив уже не торопиться, отправился на кухню, сварить кофе. Все были на занятиях, и я не предполагал, что кого-нибудь встречу, потому из одежды натянул на себя лишь тренировки. Выспался я превосходно, правда, перед утром меня стали доставать эротические сновидения. В таком состоянии и вывалился на кухню, где, как продолжение сна, встретил ту самую, которая только что заставляла меня стонать в подушку. На ней был не полностью застегнутый, черный атласный халатик, обтягивающий ее классную фигуру. Увидев меня Милена остановилась, ее щеки слегка порозовели, наверное, от моего безумного взгляда. Впервые я тогда не испытал неловкости оттого, что мои желания так, по-наглому, выпирают.… Не знаю, преследовали ли и ее неостывшие желания, но мы шагнули навстречу друг другу. Глаза ее заблестели еще больше, губы дрогнули, движением руки она задела застегнутые пуговицы… врата в рай распахнулись. Удержать рвущееся из тренировок непослушание у меня уже не было сил …
Мы подумали о том, что на кухню в любую минуту мог войти кто-нибудь из праздношатающихся или из обслуги, только когда на горелке от ее кофейника осталась одна ручка.
Расстались мы так же молча, только на прощание Милена чмокнула меня в щеку. Может быть, в знак благодарности за доставленное удовольствие. Может быть за то, что я, хоть и не без ее помощи, справился с задачей. Но я понял это как то, что она не придает большого значения случившемуся. Так, мимолетный приятный эпизод. Меня это устраивало, поскольку в ином раскладе я рисковал провалиться в болото непредсказуемых от-ношений, которого опасался.
Самым ценным в нашей связи было то, что, если меня начинали доставать мысли о другой, я всегда мог спрятаться под ее юбкой и не застрять там.
Милена в комнате одна. Она встречает меня с еще не просохшими после душа волосами, пахнущая какими-то незнакомыми приятными духами, в своем неотразимом атласном халатике и, похоже, без нижнего белья под ним.
– Так ты не уехала?
– Изменились обстоятельства. Решила задержаться.
– И это ты угнала такси?
– Я вижу, ты даром времени не теряешь! – не отвечает она на мой глупый вопрос и протягивает мне мою пропажу.
– Что
Милена фыркает.
– Да это так, просто знакомая, – в наглую вру я. Оказывается, иногда к этому приходится прибегать.
– Да?!
Пухлые губы Милены растягиваются в язвительную улыбку. Это меня озадачивает. Что-то новенькое.
– Она из той деревни, где я служу, – поясняю я, по-прежнему не понимая, зачем ей это нужно.
Видимо последняя информация ей, на самом деле неинтересна, потому что она не реагирует на нее. Да и действительно, какая разница, из какой она деревни. Я усаживаюсь на тумбочку, между спинками двух кроватей.
– Дай мне сигаретку, – неожиданно просит она.
Я достаю из дипломата сигареты и протягиваю ей пачку.
– Ты говоришь неправду. Интуиция женщину редко подводит.
Это мне уже совсем не нравится. Она никогда не интересовалась, есть ли у меня кто. Я считал, что ей это и неинтересно. Так же как и мне не приходило в голову, что не с одним мной она оказывается наедине на кухне …
– Не из-за этой ли девчонки ты ушел с дневного?
– Я тогда ее и не знал, – выкладываю я на этот раз чистую правду.
Она подходит ко мне вплотную и внимательно смотрит в лицо своими черными, блестящими глазами.. Она красивее и женственнее Наташки, уже по этой причине находиться с ней в одной комнате опасно, но в этой опасности как раз мое спасение. Она тот самый противовес, который должен помочь мне выдержать экзамен, на который я по глупости подписался. Притягиваю ее голову, целую в мягкие, влажные губы.
– Ты вне конкуренции, – шепчу я ей на ушко, но чувствую что-то неладное.
Вижу ее глаза и не узнаю их. Обычно излучающее мягкий призыв и готовность они теперь заряжены чем-то колючим то ли укором, то ли насмешкой. Этого мне только не хватало! Похоже, рушится тот самый баланс, на котором держались наши несложные отношения.…
– Я тебя не узнаю. Неужели, в самом деле,… ревнуешь? – все еще не верю я и притягиваю ее к себе плотнее. Под тонкой тканью халатика чувствую ее упругое тело и бор-мочу, что зря она выдумывает всякие глупости, что я безумно хочу только ее. По ходу не слишком убедительного монолога подталкиваю ее к кровати. По ситуации мне достаточно подтолкнуть ее и она опрокинется на постель. Еще одно движение и пуговицы разлетятся по сторонам.… Думаю, что на распахнутом халатике она не сопротивлялась бы, и это, наверняка, доставило бы ей удовольствие. Говорят, что большинство женщин, настоящее удовольствие получают только в капитуляции перед грубой силой. Но, я потенциально не способен к насилию и в этом моя слабость. Сопротивление женщины, даже если я догадываюсь, что это театр, парализует меня.
– Может быть, тебе со мной, не очень…, – бормочу я в замешательстве.
– Да нет…Сейчас придет Катя.
– Миленочка…, мурлычу я словно кот, которого пообещали погладить.
– Ночью я буду одна, Она уезжает в деревню, – добавляет Милена и теперь голос ее звучит уже совсем не как у следователя на допросе. А в глазах проявляется то самое долгожданное, зовущее ....
Как подтверждение ее слов за моей спиной щелкает замок двери и из-за шкафа закрывающего видимость высыпают канапушки соседки. Она из вундеркиндов, совсем соплюха и по виду тянет разве что на семиклассницу. Катя собирает в свой рюкзачок ка-кие-то тряпки, потом мельком взглядывает на нас.