Амнезия
Шрифт:
Уже двадцать три минуты девятого. Лора Бишоп вышла из тюрьмы.
Эти мысли вылетели из головы, когда я, наконец, сообразила, кто звонит. Резко поднялась с подушки, села, спустила ноги с дивана и, протерев глаза, взяла телефон.
– Сара?
– Эмили, – ее тихий хрипловатый голос был исполнен тревоги, – ты в порядке?
– В порядке. Спасибо, что позвонила. А как ты? Мы сто лет не виделись.
– У меня все хорошо, спасибо. Эмили, чем я могу помочь?
Вырвавшийся у меня смешок прозвучал, к сожалению, излишне нервно. Поднявшись с дивана, я направилась к двери, чтобы проверить, не появилась ли на подъездной дорожке машина Джони.
– Понимаешь, я невольно выплеснула на тебя все свои чувства, облегчила душу… Извини.
– Нет, все в порядке. Все хорошо. Мне как раз хотелось поговорить с тобой… Как ты?
Дойдя до двери, я отодвинула занавеску. И арендованная машина, и машина Шона стояли на своих местах. Но «Субару» Джони не было. На меня навалилась тяжесть разочарования. Я развернулась и, привалившись к двери, сжала виски. Зажмурилась.
– В общем, Сара… Джони… она уехала вчера вечером.
– Твое сообщение вместило много событий. И мне очень жаль Шона. Какая ужасная трагедия, подумать только… Как он там? Что говорят врачи?
Мы немного поговорили о его состоянии, прогнозе и несчастном случае. Сара внимательно слушала. Она молча впитывала все, изредка вздыхая. А когда я закончила, спросила:
– И Джони пока не вернулась?
– Нет. Не вернулась. – Пройдя на кухню, я взяла стакан и открыла кран. – Она злится на меня. Ужасно злится.
Сара молчала.
Я спустила первую воду.
– Помнишь? Я тогда еще приходила к тебе иногда. Когда Джони начала исчезать. Просто сбегала ни с того ни с сего.
Все тот же мягкий голос:
– Да, помню.
– У нее даже не было телефона. Когда она впервые убежала в двенадцать лет. А потом телефон у нее появился, но Джони просто игнорировала нас. Я не спала до четырех утра, надеясь, что она может вернуться домой. Никто не мог нам помочь.
– Да, тогда у вас выдались тяжелые времена…
Я постаралась отбросить скверные воспоминания. Пора действовать. Принять душ, чтобы прочистить голову. Может, выпить кофе. А потом ехать в больницу, навестить сына. Может быть, Полу известно, кто привел наш парусник домой. Возможно, это мелочь, но теперь мне нужно ее узнать. Может, у Пола есть номер телефона оказавшей им помощь доброй души.
– Эмили?
– Прости, Сара, можно я задам тебе гипотетический вопрос?
– Гипотетические – как раз мои любимые. И метафорические тоже.
– Да, помню. – Я мысленно перенеслась в ее домашний офис, увидела ее доброе лицо, большие серьги, отливающие дневным светом. – Интересно, способен ли кто-то… В общем, меня интересует твое профессиональное мнение
– Так…
– …Выходит наружу чем-то иным.
– Еще Фрейд предупреждал, – после короткого раздумья ответила Сара, – что подобные подавления всегда выплескиваются. И чем дольше выплеска не происходит, тем страшнее его последствия.
– Разве он говорил не о чем-то, в чем человек отдает себе отчет? О чем-то подавленном волевым решением, а не вытесненном?
– В конечном счете между этими вещами не такая уж большая разница.
Я задумалась об этом на мгновение.
– Эмили, можно я тоже задам вопрос?
– Конечно.
– Ты помнишь причину нашей первой встречи?
Медля с ответом, я отчасти бессознательно направилась обратно в гостиную. Над озером сияло солнце, украшая мелкие волны бриллиантовой россыпью.
– Из-за моего отца. То есть из-за Пола. Тогда… я ударила его. И испугалась, что могу стать… Что моя вспыльчивость может стать неуправляемой.
– Ты была очень встревожена.
– А ты хотела докопаться до причины? – Я сидела на диване, ожидая ее ответа.
Сара помолчала. До меня донесся фоновый шум, похожий на плеск океанских волн.
– Ты говорила, что дошла до грани отчаяния. Ты боролась с чувством вины до такой степени, что решила покончить с собой.
– Да. – На меня вдруг опять нахлынула странная слабость. Пяти часов сна явно маловато. Я прилегла на диван.
– Но потом ты взяла себя в руки. Мы работали над этим. Ты прожила свои связанные с отцом эмоции… Он ведь рано умер, верно?
– В сорок девять лет.
Что-то щелкнуло у меня в голове, словно сложились вместе детали некоей картины. Не в сорок ли девять лет убили Дэвида Бишопа? Нужно будет проверить мои записи по тому делу…
– Ты вернулась на правильный путь, – продолжила Сара, – вышла замуж за Пола. Сама выучилась на психотерапевта.
– Верно, – ответила я, осознавая, что Сара подводит меня к какой-то мысли. Ее голос действовал успокаивающе. Мои веки потяжелели.
– Однако мы, возможно, слишком поторопились сократить число наших встреч, – внезапно добавила она. – Ты так не думаешь?
– Что ты имеешь в виду? – Мои глаза резко открылись.
Но также я осознала, услышала, почувствовала, к чему она клонила. Шумная веселая тусовка. Приятный запах алкоголя, густой и всепроникающий. Страстные объятия. Снаружи курильщики в облаках табачного дыма. В ванной тайком вынюхиваются дорожки кокаина.
– Я имею в виду вот что: когда мы думаем, что у нас все сложилось прекрасно, то должны быть особенно осторожны. Надо держать ухо востро. Особенно если есть деструктивные тенденции.