Ампула Грина
Шрифт:
– Кстати, о папе. Чего они вцепились в его письмо, чего пытали мальчишку?
– Во многом дело темное… а во многом ясное… Юрий Климчук, редактор научного отдела в известном журнале, собрал, видимо, немало материала о "Желтом волосе", об их секретных технологиях и не менее секретных планах…
– Это так называемая "стерилизация общества"?
– Ну да… Сперва благотворительные обеды для массы беспризорных ребят и бомжей, потом энергетические импульсы на секретной частоте. Занесенные в организмы этой кормежкой препараты резко снижают иммунитет. Люди начинают помирать пачками, но не так, чтобы в один день, а в зависимости от возраста, состояния здоровья и тэ дэ… Причем тихо и непонятно отчего… Поскольку
– Вить, я про это слышал. Но ведь раскрыли, пересажали гадов…
– Кого пересажали-то? Стрелочников…
– Но… ведь это было лет десять назад…
– А Юрий Климчук и начал копать под «Волос» десять лет назад… Видимо он успел загнать весь материал в Информаторий под очень сложным паролем ударного уровня…
– Какого уровня?
– Боже, чему вас там учили в этом "спасательном учреждении"?.. Пароль ударного действия страшен для всяких заговорщиков тем, что, когда он срабатывает, вызывает информационный выброс. Моментально, на все студии и каналы планеты. И уже ничего не спрятать, не сдержать… Ну, помнишь, как было после гибели императора Андрейки?.. Похоже только, что тогда это инспирировали сами заговорщики, чтобы застолбить права регентства… А если подноготная «Волоса» всплывет сейчас, будет драма имперского масштаба. «Волосяных» агентов нынче внутри власти несчитано. Ты знаешь, людоедские планы очень живучи. Идеи «стерилизации» потихоньку сочатся наружу вновь…
– Я, видимо, полный тупица, – горестно сказал Валерий. – Слышал кое-что, но думал, что это досужая трепотня…
– Не ты один… Большинство населения Империи думает так же. До политики ли, когда задача одна: выжить и прокормить детей… Проще не пугать себя, а уповать на Регента, который наш отец и надежда…
Валерий вспомнил виденную в субботу ребячью надпись на стене и хмыкнул.
– …А Регенту и властям такое население ни на фиг не надо, – продолжал просветительскую беседу подпоручик Петряев. – Одна морока с ним: кормить, учить, лечить… Им-то, «судьбоносным», нужен кто? Они сами, родимые, и обслуживающий персонал. То есть силовая охрана, поставщики энергии и лакеи. А остальных куда? Беспризорников, пенсионеров, инвалидов, безработных… Знаешь, все эти вопли: "Ах-ах, рождаемость падает, Империя в опасности!", они для дурачков. Идеологи правящего клана давно подсчитали: для их благополучной жизни надо, чтобы населения стало вполовину меньше. И понятно, кого следует убрать в первую очередь… Как ни в чем не виноватых куриц при подозрении на птичий грипп…
– Витя, – сказал Валерий. – Ты правда подпоручик муниципальной стражи?
– А чего? Ну… да… Видишь, народу в городе немного, порой приходится совмещать несколько должностей…
– Понятно…
Оба поулыбались.
– Витя, ну а все-таки при чем письмо-то?
– Личный пароль для Информатория – штука практически не подверженная расшифровке. Никакие хакеры… Он строится где-то на подсознании, на разных эмоциях. Есть слабенькая надежда нащупать его, если вдруг ощутишь какие-то настроения его хозяина… Вот и пытались, видимо, эти настроения, интонации, как-то уловить. Сам Климчук не сломался, вспомнили про сына. Здесь надежда, конечно, призрачная, но… что делать-то? Страх велик, надо использовать малейшие шансы. Потому так и возились с беднягой Грином. Даже сторожа вогнали…
– Какого сторожа?
– Ампула – это сторож. Делают один укол и объявляют «пациенту», что через месяц ему крышка, если не сделают второй. И это правда… Человек, особенно мальчишка, оказывается на психологической привязи. Не только боится убежать, но и боится вообще. Как говорится, слабеет духом… У этих сволочей в «Волосе» были хорошие лаборатории, особенно развита лекарственная отрасль. Есть препараты, не известные в обычной фармакологии.
– В том числе и этот, в ампуле?
– В том-то и дело. На стекле написано «Темпотоксин». Я немножко занимался такими вопросами, знаю, что в обычных условиях эту дрянь изготовить нельзя.
– Почему?
– Там, говорят, что-то замешано на свойствах времени. Вроде бы небольшая часть корпускул временного потока внутри препарата по какой-то причине начинает вращаться в обратную сторону. Это обуславливает особые свойства…
– Странно, – с ученым видом заметил Валерий. – Если учесть, что теоретики хронополя рассматривают корпускулы, как частицы стабильные и в принципе неподвижные…
– Ну, не знаю, я здесь полный нуль… Попытаться изготовить это зелье можно было бы, если есть образец. А он – внутри стекла. Можно взять остаток из ампулы, когда вскроешь для укола, а раньше – никак: жидкость почти сразу теряет свойства на воздухе.
– Таким образом эта ампула у нас единственная?
– Увы. Дороже золота… Я запру ее в сейф, и отдам Грину, когда подойдет срок…
– А где он сейчас? Грин-то…
– Наверно, у Веткиных. Их родители однозначно заявили, что "ребенок намотался по жизни и ему нужен нормальный дом". И пацан оттаивает. Младшие Веткины – Тополята – ездят на нем верхом, и он, кажется счастлив. Похоже, что у него дар общения с малышами… Кстати, я закинул удочки насчет его друзей, Пузырька и Тюнчика. По своим каналам…
– Браво, подпоручик. Когда ты успел?
– Служба такая…
– Витя, а ты не боишься, что всякие там органы постараются забрать Грина отсюда?
Витя сказал:
– О Господи. Из Инска?
Глава 2
К мальчику Грину пришли счастливые дни.
Порой счастье казалось непомерным – это как будто пытаешься вдохнуть весь окружающий тебя радостный воздух и не хватает легких. Радостей было много. Это и ощущение своего дома – прочное, похожее на недавно истопленную кирпичную печь (Грин иногда как бы прижимался к ней, впитывая тепло и вздрагивая от запоздалого, уже нестрашного озноба). Это и понимание, что есть братья и сестры. И чувство прочной безопасности. И память о том, что спасительная ампула в крепких дружеских руках… Порой царапала тревога за Пузырька и Тюнчика, но подпоручик Витя Петряев (такой простоватый, даже слегка забавный на вид, но, видимо, всемогущий) пообещал: «Постараемся найти…»
Было еще и восторженное изумление от того, что все это свалилось на него за какие-то два дня и все равно абсолютно по правде …
Конечно, никакое счастье не бывает полным. Иногда приходил страх. "Этого слишком много. Такое не может быть надолго…" Делиться тревогой с кем-нибудь в своей новой семье Грин не смел. Ведь они могли принять его слова за обидное недоверие. А боязнь порой делалась мучительной. И Грин один раз не выдержал: поделился Лышем.
Потому что Лыш, был не так близок, как остальные. Он держался в сторонке, в долгие разговоры не вступал и, похоже, все время думал о своем. Но не был он и угрюмым, не огрызался на вопросы…
Вечером Грин пришел к Лышу на двор. Лыш сидел у сарая, на козлах для пилки дров, и приматывал цветным проводом к стулу отвалившуюся ножку (стул был не Росик, другой). Грин сел рядом. Здороваться было ни к чему – сегодня виделись уже не раз. Лыш глянул искоса и вопросительно. Тогда Грин тихо сказал: