Амулет plus любовь
Шрифт:
Он тряхнул чёрными кудрями, обдав её запахом амбры, и тут же, в тот же миг они очутились в цветущем саду.
Был час заката, и от этого Марианне стало немного не по себе, словно этот медленно уходящий где-то в дальнем уголке Вселенной день уносил с собой частицу и её жизни. Но Кари уже тянул с неё узорчатый покров и, нагнувшись, жадно заглядывал под золотистые кисти бахромы. Ноздри его сластолюбивого носа раздувались, словно желая уловить, впитать её интимный запах.
– Клянусь всеми сокровищами мира, ты стала ещё прекраснее! – пылко вскричал он.
– Это ты понял по моему лобку, – подсказала она и призывно позвенела грудными подвесками.
Кари моментально поднял голову. Какое-то время он смотрел, как она потрясывает плечами, потом поддел мизинцем чашечку лифчика, сдвинув его на сторону и выпустив тем самым наружу её возбуждённый сосок. Марианна тут же сделала чашки мягкими, силиконовыми, потом истаяла их без следа, и грудь её чувственно провисла, подвластная силе тяжести. На правой груди появилась «мушка», и Кари приник к груди жадным ртом. На спине его возникли тату из похабных картинок, они поползли вниз, и Марианна какое-то время увлечённо рассматривала их мелькание по ягодицам Кари.
А потом вдруг он приподнял её сильными руками, и она оказалась сидящей на его чреслах. Член Кари был уже в ней, причём от их общей поспешности Марианна не смогла подготовиться, и член вошёл туго, и сейчас она чувствовала его – сильный, распирающий изнутри.
– Прости, – пробормотал Кари.
Но всё уже было хорошо, и Кари, сидящий по-турецки, уже приподнимал и опускал её на своём волшебно-скользящем жезле, опьяняя и кружа голову ей и себе.
И полетели мгновения той вечности, когда не знаешь – на небе ты или на земле, но только хочешь, чтобы эти мгновения и эта вечность никогда не кончались.
А потом он вскрикнул:
– Поторопись!..
И она тут же догнала его.
– Так что ты хотела, моя лучезарная? – спросил он через минуту или две, счастливо улыбаясь, и виновато объяснил: – Прости, стоит мне тебя увидеть, как я всё забываю, особенно рамки и приличия… Так что ты хотела?
– Дай мне свой Перстень Паломника на время, Кари, милый… Мне надо забрать мой халат. Любимый халат. Его увезли в караване в Сахру, – ответила она, чувствую своим естеством, как Кари ускользает из неё.
– А как в караване оказался твой халат? – спросил он. – Да ещё любимый?
– Не могу тебе объяснить, милый, сама в растерянности не понимаю, – ответила она совершенно чистосердечно.
Кари задумался, потом настороженно замер, глядя мимо неё отсутствующим взглядом. Пробормотал потрясённо:
– Клянусь Аллахом! Да он же принц! В самом деле, принц! И этот его амулет…
Застывшие глаза Кари горели от возбуждения картинами, проносящимися перед его мысленным взором. Зрачки то сужались, то расширялись от внутреннего света. Губы то улыбались, то вздрагивали от переживания страшных картин.
– Кто принц? Капитан? – удивилась Марианна и потормошила Кари по заросшим щекам, чтобы тот вернулся к ней от своих видений.
– Какой капитан? – очнулся Кари и добавил, словно припоминая: – Ах, да! Капитан-муаллим* в его свите тоже едет…
Он вдруг стал подниматься рывками, и она неожиданно оказалась стоящей рядом с ним в своём стареньком платье.
Весенний сад пропал.
– Я сам принесу тебе твой халат, – вдруг выдавил Кари ужасно сердито и отрезал: – Я слетаю за ним на своём ковре-килиме.
На нём уже оказались ширваль, и он быстро, но старательно обматывал талию кушаком. Золотые нашейные цепи его качались по широкой обнажённой груди и звенели. На Марианну он не смотрел.
– Нет-нет, не надо! Я не хочу тебя утруждать, – выпалила она первое, что пришло ей в голову. – И потом, у меня появилось желание прогуляться по пустыне.
– По пустыне нельзя разгуливать хорошеньким женщинам, и особенно таким красавицам, как ты, – быстро ответил он. – «Люди пустоты» могут быть очень злыми.
Тут он посмотрел на неё. В его глазах она увидела скрытую горечь, и поняла, что Перстень Паломника он ей точно не даст. Кари оправил платье-гумбаз и уже направился к выходу из кухни.
– Ты хотел сделать сегодняшний Дым Появления бесцветным? – крикнула она ему в спину. – Так вот. У тебя не получилось!
Кари опешил и обернулся, останавливаясь. Рука его замерла на дверном крючке.
– Как не получилось? – Не понял он. – Дым был прозрачный, но с лёгким розовым оттенком и запахом миндальных лепестков.
– С запахом цветущего миндаля? – переспросила она и выпалила: – Нет, это у тебя не вышло!
И тут Кари, кажется, понял и заявил ей в отместку своим самым ядовитым тоном:
– Сегодня твои «мушки» получились прогорклыми!
Она зло швырнула в него подушкой, но Кари уже исчез. Она крикнула вдогонку:
– Я не хотела ссориться!
Но он не ответил ничего.
****
Она встала и подняла с пола подушку. Прижала её к груди, обняв двумя руками. Постояла в раздумьях, и услышала стук в дверь. Откинула крючок – в открывшийся проём заглядывала соседка, которая спросила:
– У тебя здесь мужчина? Я слышала мужской голос.
Марианна не ответила. Так же обнимая подушку, она пошла от входа, впуская соседку на кухню. Обернулась, глянула на неё исподлобья, пробормотала задумчиво:
– Мужчина? У меня? Ты же видишь, что никого нет…
Соседка заозиралась, она даже под разделочный стол заглянула – там стояли небольшие корзинки для снеди, уже почти пустые. Марианна была расстроена своей неудачей, глубоко потрясена ссорой с Кари и не знала, что ей теперь делать. И всё же она позабавилась в душе, глядя на соседкины поиски. Спросила у неё: