Амулет. Книга 2
Шрифт:
Я решительно направился в сторону подвала, ожидая найти его закрытым и неприступным, но, к моему удивлению и радости, замок на двери был кем-то варварски сорван, а сама дверь – исцарапанная и висевшая на одной петле – носила на себе следы уже знакомой нам разрушительной энергии.
Когда мы проникли внутрь, в нос тут же ударил резкий тошнотворный запах, присущий всем нашим подвалам и чердакам. Преодолевая отвращение, мы двинулись в непроглядную темноту, едва-едва прорезаемую светом маленького фонарика, оказавшегося в кармане предусмотрительного Павла Григорьевича. За нами, чуть позади, следовали его верные архаровцы. Перелезая
«Господи, да это же Григорий! Они убили его! – лихорадочно проносилось в моем воспаленном мозгу. Мне стало дурно, я еле дышал, а в голове железным молотом стучала одна-единственная мысль. – Не уберег! Не уберег!! Не уберег!!!».
– Да он жив! – вывел меня из оцепенения голос одного из ребят, склонившихся над телом.
Услышав эти слова, Павел Григорьевич не мешкал ни секунды – пощупал пульс, проверил фонариком зрачки и ответственно заявил:
– Надо вызывать «скорую»! Сами не довезем…
У этого жуткого дня было только одно несомненное достоинство – наполнявшие его события сменяли друг друга с бешеной скоростью, не позволявшей мозгу сосредоточиться на одном из них и окончательно слететь с катушек. Впрочем, не исключено, что мне это только казалось. Как бы там ни было, не успел я набрать номер «скорой», как во двор уже въезжала обшарпанная белая газель с красными полосками и начертанной по европейской моде – задом наперед – надписью «AMBULANCE».
Из газели выскочил до удивления похожий на Александра Розенбаума врач в замызганном зеленом халате, подбежал к вытащенному нами на свежий воздух Григорию и сделал ему неизменный укол, который, как я заметил, врачи скорой помощи на всякий случай делают всем пациентам, вне зависимости от состояния больного и возможного диагноза. После беглого осмотра тела, он тяжело вздохнул и приказал затаскивать его в салон.
– Кто поедет с пострадавшим?
– Видимо, мне придется, – не долго думая, брякнул я, сообразив, что от находящейся в полуобморочном состоянии Галины Евстафьевны будет мало толку.
Мы уже принялись осторожно укладывать Григория в машину, когда неожиданно возникло новое препятствие – кошка, которая во время осмотра тихонечко сидела в сторонке, словно не желая мешать работе врача, теперь точно взбесилась. Она свернулась калачиком на груди Григория, лизала ему лицо, руки и никак не хотела покидать его, кусалась, царапалась и кричала. Господи, как она кричала! Как женщина, только что потерявшая любимого мужчину.
Доктор, сперва категорически запретивший пускать животное в салон, неожиданно сдался и, махнув рукой, устало сказал:
– Ладно уж! Но потом ее заберете… не на подстанции же оставлять!
Попав вместе со мной и Григорием в машину, кошка, словно сообразив, что добилась своего, мгновенно успокоилась и затихла. Когда машина тронулась, я вдруг заметил, как Григорий шевельнулся и непроизвольно погладил кошку по голове.
– Смотрите! Смотрите – он жив! – истошно завопил я, дергая доктора за рукав.
– Да жив, жив! Вы что же думаете, мы трупы на «скорой» перевозим?! – его усталое раздраженное лицо неожиданно разгладилось и осветилось улыбкой. – Нет, но кошка, кошка-то какова! Можно было бы ее к нам, на довольствие взять.
Глава третья. Григорий.
Свет… Как много света! И почему-то он не режет глаза и не слепит, а лишь обволакивает меня своим ласковым сиянием. И я необычайно отчетливо вижу все вокруг: величественные горы вокруг божественно прекрасного моря, кристально прозрачную, невероятного бирюзового оттенка, воду, каждую радужную каплю, в которой играют, переливаясь, солнечные лучи… Я вижу, как вдалеке, почти у самого горизонта, резвятся сверкающие на солнце дельфины, и сияет ослепительно белый парус. И все вокруг дышит необыкновенной тишиной и гармонией.
Я одиноко иду по пляжу, совершенно не чувствуя собственного тела, хотя мои ноги по щиколотку погружены в легкий белый песок, сплошным ковром покрывающий эту незнакомую бухту. Я ступаю по этому мягкому ковру, не оставляя следов, солнце ласкает мою кожу, а во всем теле такая легкость, что мне кажется, будто я не иду, а парю в нескольких сантиметрах над землей…
Вдруг что-то неуловимо изменилось: свет солнца стал резким, ударил в глаза… Я поднял руку, чтобы защититься от палящих лучей, и услышал чей-то голос: «Ну вот, слава Богу, он начал приходить в себя!».
Я не хотел ничего слышать и продолжал свой путь по песку, но он вдруг сделался горячим. Я прикоснулся к нему рукой, а он оказался еще и шершавым. И тут прямо перед глазами я увидел мою рыжую кошку Майку.
«Так это не песок – это же Майка облизывает мне руку своим шершавым языком!».
– М-м-майка, – прошептал я, с невероятным усилием разлепив губы.
Только тут я увидел склонившихся надо мной людей.
«Опять я во что-то влип! Боже, когда же это все кончится!» – тоскливо подумал я и снова стал погружаться в блаженно-солнечное небытие…
– Григорий, держись! Все позади – мы едем в больницу, – услышал я как бы сквозь сон слабое эхо, напомнившее мне голос Станислава Ивановича.
Дорогу до больницы я не запомнил – сон чередовался с явью, а явь была настолько ужасна, что я спешил тут же укрыться от нее на своем прекрасном солнечном берегу, где не было ни боли, ни страха…
Мы с Майкой, по всей видимости, доставили врачам и близким немало хлопот: я никак не хотел вынырнуть из небытия, а Майка никак не хотела от меня уходить. Врачи отчаялись с ней бороться и решили, что безопасней все-таки не рисковать и оставить ее около меня. Сестры хлопотали вокруг и, в результате их медицинских манипуляций, мне стало легче, и мое сознание, наконец, немного прояснилось.
Придя в себя, я тут же попытался вспомнить, что же со мной произошло, но это оказалось непростой задачкой.
Я пытался снова и снова – с тем же результатом… Мысли путались, появились сильные головные боли, я заворочался и застонал…
Видимо, это насторожило врачей, они дали мне успокоительное, и вскоре я уснул.
Проспал я недолго, скорее дремал, и даже во сне продолжал вспоминать.
«Итак, я пришел домой… Майка, зараза, съела мясо… сковороду перевернула… потом – звонок в дверь… Нет! Сперва я прибрался немного, сел на диван, привычно вынул талисман… Стоп! Талисман! Цел ли талисман? Календарь! Мне срочно нужен календарь, который я привез из Мексики!».